Помимо всего прочего, Фридриха не оставляла надежда убедить Вольтера посетить его в Рейнсберге, где его портрет висел на почетном месте. Однако раздумья принца и литературное творчество в то время были сфокусированы не только на общих предметах, политической философии, уровне культуры, но и на обязанностях монарха. Пока Фридрих вел переписку с лучшими умами Европы, пока неутомимо писал и надеялся отточить литературные способности, которые привели бы в восхищение понимающих людей, он также непрерывно работал над подготовкой своего полка, над практическим изучением военной профессии.
Фридрих уже демонстрировал небывалую приверженность долгу, ту решимость попять каждый аспект проблемы или задачи, которые отмечали всю его жизнь. Он проявлял личный интерес, обучая вновь набранных рекрутов, «кантонистов», выражая заботу, демонстрируя знания в непростой пауке подготовки молодого солдата. Фридрих понимал, насколько важно сочетать расторопность с механическими навыками — последние необходимы при обращении с прекрасным кремневым мушкетом, первая — для правильной подготовки, поскольку в то время от линии строя могла зависеть эффективность действий подразделения; группа людей, чье умение двигаться сомкнутым строем безупречно, при ведении огня или в атаке достигает эффекта усиления мощи, что можно сравнить с машиной. Став королем, он немедленно отменил телесные наказания за исключением особых случаев. Фридрих понял также, что требуется сочетание абсолютного повиновения с доверием между военнослужащими. Рекруты попадали под первоначальную опеку старшего, хорошо подготовленного солдата, который воспитывал примером, делился собственным опытом, применяя также и силу.
Не меньше усилий Фридрих прилагал, занимаясь самообразованием. Он внимательно изучал военный опыт предшественников, правителей Пруссии, их достижения, проблемы и неудачи и причины этого. Недалеко от Рейнсберга и Нёйруппипа находилось поле битвы при Фербеллине, и Фридрих совершил туда не одну поездку. Он нашел старика, помнившего это сражение и рассказывавшего о нем. В Нёйруппине кронпринц обучал свой полк с великим тщанием.
Он уже видел реальный бой и солдат под огнем. Это произошло почти в самом начале рейпсбергского периода жизни Фридриха, счастливого времени между прощением отца и его смертью. В 1733 году Пруссия вновь на короткое время оказалась в состоянии войны. Спор, как часто бывало, возник из-за польской короны. Король Польши умер, и Франция выступила в поддержку кандидатуры свекра Людовика XV — Станислава Лещинского, который какое-то время уже занимал этот престол, но лишился его. Император же Карл VI защищал права курфюрста Саксонского, сына Августа Сильного. Имперская армия под предводительством ветерана, принца Евгения Савойского, встретилась с французами на Рейне, поскольку оказалось, что вопрос невозможно разрешить путем переговоров. Пруссия, входящая в состав империи, поставила 10 000 штыков. Французы осаждали Филлипсбург.
В июне 1734 года Фридрих Вильгельм, отправляясь в свои войска, послал туда кронпринца, занимавшего пост командира полка, несколько ранее. Фридрих, таким образом, в возрасте двадцати двух лет в Безентале встретился с принцем Евгением Савойским, первым солдатом столетия. Он вручил ему послание отца, в котором Фридрих Вильгельм просил главнокомандующего научить сына всему, на что способен сам. Они сошлись очень легко. Принц Евгений говорил с ним обо всем и давал ценные наставления. «Читай военную историю, — напутствовал он Фридриха, — и всегда держи в уме главные цели кампании». Наследник прусского престола излагал собственные оценки положения в Европе. Они беседовали об искусстве ведения войны и о создавшейся ситуации. Особое внимание уделяли Прагматической санкции, причем Фридрих заявлял, что не знает, какие в этой связи обязательства взял на себя Фридрих Вильгельм, но заверил Евгения Савойского — это заверение должно было держаться в тайне от отца, — что, став королем, сдержит данное им слово.
Главнокомандующий позволил Фридриху выехать вместе с конной группой на рекогносцировку, увидеть неприятеля, ощутить огонь французов, обративший в бегство прусских солдат, п лично помочь вернуть их на позиции; а потом как ни в чем не бывало, сидя в седлах, они продолжали увлекательную беседу. Та война продолжалась, не оказывая существенного влияния на расстановку сил в Европе, до ноября следующего, 1735 года, когда в Вене был подписан соответствующий договор. Станислав отказался от польского трона, а в награду получил герцогство Лотарингия, которое после его смерти должно было отойти Франции. А Франция признала Прагматическую санкцию.
Через пять дней после того как Фридрих впервые понюхал порох, в лагерь приехал Фридрих Вильгельм. У него был долгий разговор с главнокомандующим, его бывшим командиром, которым он безмерно восхищался. Отвечая на вопрос короля, принц Евгений сказал, что Фридрих, но его мнению, однажды станет не только добрым солдатом, но и великим генералом.
Глава 3
ВЫЗОВ
«Анти-Макиавелли», первая законченная книга Фридриха, написана в 1740 году. Вольтер в апреле 1739 года тепло одобрил ее содержание и название — «Réfuter Machiauel est bien plus digne d’un prince»[34]. В ней рассматривались вопросы управления и политической философии. Фридрих раскритиковал Макиавелли за цинизм, граничащий с аморальностью: «Этот монстр, стремящийся уничтожить человечность, «Государь» Макиавелли, является одной из самых опасных книг в мире». Однако он несколько карикатурно изобразил индульгенцию Макиавелли от необходимости придерживаться норм обычной морали как неотъемлемой черты характера монарха, чтобы оттенить свою точку зрения.
В «Анти-Макиавелли» Фридрих написал, что правитель и в общественной, и в личной жизни должен прежде всего быть справедливым. Он должен заслужить признательность, даже любовь тех, кем управляет, своей политикой беспристрастной справедливости; должен быть терпимым к различным мнениям, противостоять фанатизму, пресекать сектантский пыл, защищать моральную свободу и право подчиняться сознанию для всех людей. Это было еще только начало пути, и Фридрих пока не нес никакой ответственности за управление, но в будущем ему предстояло держать в этом очень высокую планку. Он с самого начала решил, что Пруссия станет государством, в котором будут править справедливые законы. Закон и развитая культура должны стать символом Пруссии — Rechtstaat и Kulturstaat.
Последующие действия Фридриха во многом соответствовали тому, во что он верил и о чем писал. Он был благороден и искренен — и жители Пруссии все отчетливее это видели — непрерывно подчеркивал, что предназначение правителя — служение, но он является «первым слугой своего народа». Фридрих клеймил правителей, склонных почивать на лаврах: управление существует не для славы монарха, а для чести, процветания и безопасности его народа; был безоговорочно суров в оценках таких суверенов, как Людовик XIV. Неудивительно, что эта затронутая в книге тема подвигла Вольтера написать, что положение различных слоев общества требует обнародования!