Дмитрий Павлович удивлённо вскинул голову.
— С фронта? Из Киргизии? — Он задумался на минуту, пожал плечами. — Не помню… Зовите, конечно.
Секретарша вышла. Вскоре дверь распахнулась. На пороге стоял пожилой и смущённый посетитель с огромной корзиной фруктов.
— Заходите, заходите! — Пригласил Дмитрий Павлович, пытаясь вспомнить его лицо.
Киргиз вошёл, поставил корзину на пол и взглянул прямо в глаза врачу.
— Вы меня никогда не вспомните, Дмитрий Павлович, и не пробуйте даже…
— Я Вас лечил? Оперировал? Вы были ранены?
Гость с улыбкой покачал головой.
— Нет… В госпитале мы с Вами не встречались, хотя я там тоже побывал… Я сейчас всё напомню… Я ведь Вас после войны, знаете, как искал! Вот недавно только и нашёл… Слушайте… В самом начале войны… Помните, машину с хлебом?
Дмитрий Павлович охнул.
— Так это Вы? Сейчас я попробую вспомнить, как тебя зовут… Исмаил… Верно?
Гость довольно рассмеялся.
— Так точно, товарищ генерал… Исмаил Саяков… Неужели помните?
— Конечно, помню!
Разве забудешь такое?
На своём стареньком газике, конфискованном в ближайшем колхозе, на стёклах которого услужливый санитар намалевал масляной краской медицинские кресты, Дмитрий Павлович трясся по разбитой сельской дороге. Он был только что назначен начальником медсанбата но, прибыв к месту назначения, обнаружил, что надо начинать с нуля. Этот «нуль» начинался в штабе, Дмитрий Павлович всю дорогу обдумывал свои требования и аргументы, и даже записал что-то в блокноте, боясь в спешке упустить что-нибудь важное.
Вскоре прокололось колесо, и вместе с водителем они засуетились вокруг машины, ставя запаску. Сзади, подъёзжая, запылила полуторка. Дмитрий Павлович поднял голову. Рядом с пожилым водителем сидел совсем юный лейтенантик, по внешнему виду — уроженец степей. Грузовик притормозил, и лейтенантик, приоткрыв дверцу кабины, весело крикнул:
— Помощь нужна?
— Справимся! — Дал отмашку Дмитрий Павлович.
И полуторка рванула дальше. Но, проехав вперёд, оставила после себя сладкий, пряный запах горячего хлеба. Он был сложен в кузове горой и едва был прикрыт куском серой парусины.
Водитель Дмитрия Павловича посмотрел вслед грузовику.
— Как пахнет хлеб-то! Горячий, видать…
А полуторка тряслась по ухабам дальше. Лейтенантик, сопровождавший хлеб, стал тихо напевать что-то своё степное, печальное, но старик-водитель заёрзал на месте, глянув вперёд.
— Плохо дело… — Сказал он.
— Что такое?
— Поглядите вперёд…
А впереди шли призывники-новобранцы. Они шли молчаливой, мрачной толпой, мало похожей на военный строй. Шли в домашней запылённой и заношенной одежде, с котомками на плечах, небритые, голодные и усталые. Шли на передовую совершенно безоружные, только у лейтенанта, ведущего этот строй, за поясом была кобура с пистолетом. Лейтенант был также молод, как и уроженец степей в машине с хлебом, но та неделя, которую он шёл по дороге с людьми, за которых отвечал, успела сделать его намного старше и ответственнее.
Пожилой новобранец подошёл к нему совсем близко и тихо спросил.
— Далеко ещё, лейтенант?
Лейтенант на ходу достал полевую сумку, раскрыл мелкую карту.
— Мы здесь. Идём вот сюда… Километров сто двадцать будет… Надо идти. Война. Дойдём — там переоденут и накормят…
А машина с хлебом всё приближалась к колонне.
— Кто это? — Удивлённо спросил лейтенант у своего водителя. — Арестанты?
— Нет. Новобранцы…
Лейтенант присвистнул
— Ничего себе… И куда они идут?
— В свою часть. На фронт. Голодные… — и повторил, — голодные…
Что-то угрожающее услышал лейтенант в голосе своего водителя и удивлённо посмотрел на него.
Полуторка поравнялась с хвостом колоны. Новобранцы шли медленно и широко, занимая всю проезжую часть. Водитель просигналил, толпа слегка подвинулась к обочине, и машина стала осторожно проезжать мимо колонны. Запах горячего хлеба поплыл над головами, и колонна вдруг дрогнула, зашевелилась, ожила.
— Хлеб… Хлеб! — Понеслось со всех сторон.
И тут началось невообразимое. Толпа новобранцев преградила дорогу машине. Водитель сигналил, но люди мгновенно повисли на бортах, попрыгали в кузов. Огромной серой птицей спланировал на землю брезент, и буханки ещё неостывшего хлеба полетели в толпу.
— Стреляй! — Крикнул водитель своему лейтенанту. — Стреляй, пока не поздно…Не то тебя самого расстреляют!
Посеревший от страха лейтенант, выскочил из машины.
— Назад! — Крикнул он сорвавшимся петушиным голосом. — Назад! Буду стрелять!