Я зевнул и потер глаза. Предыдущая ночь прошла в напряжённой работе, чтобы успеть сдать фриланс-заказ в срок.
— Знаешь, Спиноза, — снова обратился я к пауку, — иногда мне кажется, что было бы проще… ну, ты понимаешь. Просто покончить со всем этим унылым земным существованием. Какой во всём этом смысл? Вот ты знаешь?
Мне показалось, что он отрицательно покачал головой и развёл лапки, словно говоря: «Не имею ни малейшего понятия».
— Вот и я не знаю. К чему мне все эти проблемы? Их нужно как-то решать, преодолевать… Терпеть всю эту неустроенность бытия. А смысла-то и нет. Так, может, раз — и все проблемы решены?
Паук замер на середине нити, будто прислушиваясь. Его неподвижность казалась почти осмысленной, словно он действительно размышлял над моими словами.
— Хотя кого я обманываю, — вздохнул я, отводя взгляд от угла. — Какие у меня проблемы? Так, экзистенциальная тоска…
Я потёр виски, чувствуя, как усталость наваливается тяжёлым грузом. Глаза слипались, но я упрямо боролся со сном — стрим должен был начаться с минуты на минуту.
Я прикрыл глаза, решив дать им отдохнуть буквально минутку…
— Ня! Семён-кун! — раздался мелодичный голосок.
Я вздрогнул, распахнув глаза. Надо мной склонилась… Девушка? Нет, не совсем — аккуратные кошачьи ушки и огромные, как у мультипликационного персонажа глаза, горящие жёлтым в полумраке. Они смотрели с любопытством и… жалостью?
Мой взгляд, отказываясь сосредоточиться на этих необычных глазах, своевольно скользнул ниже — к смелому декольте. Из-за позы девушки оно открывало прекрасный обзор на её выдающийся бюст.
Под силой тяжести упругие груди чуть удлинились, плотно натягивая ткань платья.
— О, да ты озорник! — усмехнулась таинственная гостья, поняв, на чём я сосредоточился.
Она быстро отпрянула, разгибаясь. Кончик её хвоста нервно дёрнулся несколько раз, ударив по длинным, стройным ногам, едва прикрытым вызывающе коротким красным платьицем.
— Что за… — Я машинально потёр глаза, силясь прогнать наваждение. — Я точно перебрал с аниме и теперь вижу галлюцинации. Или это новогодний «Оливье-Рамен» так подействовал?..
— Ничего подобного! — девушка-кошка по-детски надула губки, став при этом ещё милее. — Я твоё подсознание. И я пришла спасти тебя!
— От чего же? — недоверчиво покосился я на неё.
— От тебя самого, конечно! — она сделала грациозный пируэт, подол её платьица игриво взметнулся. — Хочешь попасть в мир вечного лета? Там тебя ждут ласковое солнце, много милых девушек, волшебная природа, и главное — ты сможешь начать там всё заново!
— Так, стоп, — я поднял руку. — Почему моё подсознание выглядит как… это?
— А на что ты рассчитывал после трёхсот серий «Кошачьего рая»? — она лукаво фыркнула, тряхнув ушками. — Пришлось адаптироваться под твои… кхм… вкусы.
— И куда ты хочешь меня затащить? В какой-то фейковый мир с девушками, которых я сам себе нафантазировал?
— Они настоящие! — кошко-девочка даже топнула ножкой. — Абсолютно натуральные, уверяю тебя! Это особое место в ноосфере планеты, туда попадают только хорошие люди. И там ты точно не будешь одинок.
— Нет, спасибо, — я демонстративно отвернулся к монитору. — Мне и тут неплохо.
Незваная гостья, однако, не собиралась сдаваться. Она схватилась за спинку кресла и развернула его.
— Правда? — она, словно змей-искуситель, склонила голову набок, её рука ухватила край платья и стала приподнимать его. — А хочешь… — её голос стал тихим, игривым, — я подарю тебе свои трусики?
Я поперхнулся воздухом. Эту легендарную деталь гардероба, предмет вожделения всех отаку, я видел только в аниме… и в своих смелых фантазиях.
— Хочу, — слова вырвались прежде, чем я успел их осмыслить.
— Но только если пойдёшь со мной! — она хитро прищурилась, и в её глазах блеснул озорной огонёк.
Я окинул взглядом свою берлогу, тускло освещённую лишь экраном монитора. Старые, пожелтевшие обои местами отклеивались, грозя обнажить голый бетон. Разбросанные по всей комнате вещи, древняя мебель, гора пустых упаковок из-под лапши… и одинокая пустая пачка из-под «Оливье-Рамена» — жалкий символ несостоявшегося праздника.
В этот миг меня накрыло острое желание вырваться из этой давящей темницы серых стен, прочь из унылой зимы — туда, где светит солнце, туда, где, возможно, меня ждёт настоящее лето.