- Не знаю, - Петр не знал или не хотел говорить. - Вы просили сказку, вот вам и сказка.
- Благодарю вас, Петр, - Елисей с тоской подумал о том, что не хочет рассказывать о себе. Но ведь от этих не отвяжешься, а главное, что он обещал.
Story N7. "Лекарь".
Будучи лекарем по призванию, я всегда стремился лечить. Нет, я начну не отсюда, но можете считать, что главное я о себе высказал.
Когда мне было шесть лет, я, наконец, понял, что мое имя довольно-таки редкое.
Нет, опять-таки не то.
Лекарь устало потер переносицу.
- Давайте еще по чашке кофе.
- Лучше коньяк, - разумно предложил Водила.
В этом вопросе было достигнуто полное единодушие, и лекарь попробовал начать рассказ еще раз.
Я пятый ребенок в семье. Родители меня усыновили. Так случилось, что моя мама потеряла ребенка. В это время в роддоме от меня отказалась та женщина, которая меня родила. Мама узнала обо мне от нянечки, увидела и сделала все, чтобы усыновить.
Я вырос в большой семье. Отец у меня военный врач. У меня также есть дядьки и тетки. Все, так или иначе, связаны с медициной. Я рос маленьким сорванцом, любимый сестрами и старшим братом. Комнату я делил со старшим братом. Он на пять лет старше меня. Карен типичный Марчелло Мастрояни. Девушки от него всегда сходили с ума, но он примерный семьянин и всецело сосредоточен на строительстве зданий.
Мои сестры: Карина, Ирэна и Зарема - не заинтересовались медициной. Карина уже много лет живет в Африке. Она занимается защитой животных.
Ирэна живет в Америке, воспитывает троих детей. Счастливая домохозяйка.
Зарема - журналистка и путешествует по миру.
Я же всегда чувствовал, что хочу быть целителем. Помню, что это проявилось в пять лет. Я тогда притащил домой больную кошку. Ее выходила мама. Она колола ей какие-то лекарства, а я всю ночь упорно сидел с этой кошкой. Зверь выжил и на много лет стал моим другом. Я его звал Дикарем за то, что он рычал вместо урчания.
- Подождите, у вас семья национальная? - уточнил любопытный Семен.
- А я не говорил? Отец у меня грузин, мама - украинка, а я единственный в семье русский, - мягко разъяснил незлобливый Елисей.
- Понятно, - кивнул историст. - Простите, - он чувствовал себя неудобно, что ясно слышалось остальным.
Итак, я продолжаю. Дикарь стал первым, а потом в семье появилась собака. К удивлению окружающих я сохранил приверженность к медицине. Я мечтал стать хирургом. Очень мечтал. Я бывал с отцом в военном госпитале. Я не боялся крови. Я читал книги, я говорил с отцом, я учился, я грезил. В общем, я должен был поступить на хирургию. Я поступил. Но за два дня до занятий случилось происшествие, изменившие мои планы.
Тем летом я гостил у бабушки. Она жила в горном селе. Так случилось, что Зарема упала в расщелину. Я видел, как моя сестра упала, случайно оступившись. Кинувшись к ней, я сам повредил ногу. Подвернул ее сильно. Видимо, от волнения я не заметил камень, о который и запнулся. Надо было бежать в село, чтобы Зарему вытащили, но я поглядел в расщелину и увидел, что сестра без сознания, она ударилась головой, а вот над ней на уступе нависает камень. И нависает этот камень неприятно и опасно. Я попытался дотянуться до сестры, но не удалось.
Тогда мне, наконец, повезло. Я догадался отправить своего пса в село за подмогой. Я ему скомандовал, и зверь понял мои увещевания. Я очень понадеялся, что он привлечет внимание кого-нибудь и нам придут на помощь.
Но мне нельзя было уходить от сестры. Попытавшись сползти в расщелину, я лишь растревожил камень. Ужасная боязнь того, что эта глыба свалится на сестру и убьет ее, придало мне сил. В общем, кое-как извернувшись, я устроился на каком-то уступе и стал держать камень. До сестры мне не удалось добраться.
Прождать мне пришлось до вечера. Зарема очнулась и плакала. Она сломала ногу, и это причиняло ей дикую боль. Но нас нашли и спасли.
Единственная непоправимая неприятность произошла случайно. Когда меня вытаскивали, то сдвинули камень, и тот раздробил мне кисть правой руки. С Заремой все было в порядке, а вот мне пришлось забыть о хирургии.
Но я все равно мечтал быть лекарем.
Я пришел в медицинский, и ректор предложил другой вариант моей учебы. Я признаюсь, тогда пришел, чтобы забрать документы. Для меня это было трагедией, и я не собирался ни с кем разговаривать. Но документы мне не выдали, а отправили в кабинет ректора.
Как сейчас я помню его объяснения о том, что жизнь не кончается сегодня, и даже завтра она не кончается. Надо жить и уметь принимать все гримасы судьбы. Я сказал, что вылечу руку, и обязательно буду оперировать.
- Нет, ты не сможешь, - покачал он своей лысой головой. - Ты, действительно, не сможешь. Дело не в том, что руку ты не вылечишь. Дело в том, что новой ее ты не сделаешь. Ты мог бы стать хирургом от Бога, но не дано тебе это. С тобой случилось нечто закрывающее эту возможность. Ты, конечно, можешь меня не послушать, и все же попробовать стать хирургом, но ты всегда будешь бояться. Ты будешь не уверен в том, что делаешь. Связи в руке, нервы и прочее у тебя все равно изменились. У тебя будут умирать пациенты на столе. Это у всех бывает, но ты будешь себя винить, съедать, с ума сходить, считая, что это вина твоей руки. Я бы предложил тебе подумать о другой специализации.
- О какой? - я был настолько огорошен тем, что услышал, я не мог говорить.
- Стань педиатором, стань детским доктором, - предложил он, напряженно ожидая дойдут ли до меня его слова.
- Я? - уж этого я не мог представить.
- Я бы тебе посоветовал получить две специализации, - еще больше взбаламутил меня Исаак Сергеевич.
- Две? - я еще больше запутался.
- Вторая специализация будет по психологии. Ты знаешь, что это у нас не особо приветствуют. Времена такие. Но ты будешь учиться не здесь. Я пошлю тебя к своим друзьям. Но пока об этом рано. Я буду рад, если ты примешь мое предложение.
Отчего-то я знал, что надо решать быстро. Мне можно было попросить время на раздумья, но я не стал.
Последующие годы я учился. Много всего было, но учился я не только педиатрии. Я учился и основам психиатрии. Учился персонально у Исаака Сергеевича.
Потом я поехал на трехгодичную стажировку в Англию. Я до сих пор не знаю, как меня удалось вписать в какую-то правительственную программу обучения и стажирования по грантам.
Родители были счастливы за меня. Отец, провожая меня на самолет, высказался, что он очень счастлив тому, как я сумел принять невозможность осуществить свою мечту.
Тогда я понял, что он мной гордится, но не понял другого.
Про другое до меня дошло, только после первого пациента.
Стажировка у меня была необычная. Полтора года я учился. А потом я работал. Когда я учился, то даже не удивлялся некоторым специальным дисциплинам. Мало ли что нужно знать врачевателю душ.
Во-первых, три языка. Сейчас я изъясняюсь на девяти.
Во-вторых, основы социологии, но несколько расширенные. Там даже был курс архитектуры. Еще сведения об искусстве и много еще чего другого.
В-третьих, я занялся кэндо. К этому привлек меня мой сокурсник. О судьбе моего друга я расскажу попозже, а пока о себе.
Я учился, но про этот период рассказывать не буду. Самое главное началось с того момента, когда я приступил к практике.
Вот о практике я могу рассказать. Это стоит того, чтобы быть услышанным.
Английской весной у меня началась весьма своеобразная практика. Почти полгода я занимался практикой в первой городской детской больнице. Очень было тяжелое время. Самым сложным было научиться понимать детей. Английские дети несколько своеобразны, также как и английские мамаши. Но сейчас не о них...
А речь сейчас о моей дальнейшей практике. Когда я получил задание на эту часть практики, то долго отказывался верить. Тогда ко мне приехал Исаак Сергеевич.