Как я рассказывал, мама работала по ночам, а затем кормила нас, собирала поесть с собой, а затем отвозила нас на учебу. Лишь затем она могла немного поспать, а в доме было тихо. Когда мы возвращались домой, с нами возвращались и суета, шум и гам. Мы смотрели телевизор, бегали за закусками, гонялись друг за другом, играли и возились, маме приходилось за нами присматривать, убирать, пылесосить, еще и готовить нормальный обед. Это было очень здорово, когда о нас заботилась мама. Казалось, так будет всегда. Но в один день все поменялось.
Тот день был совершенно обыкновенным. Мы вернулись из школы и отдыхали в ожидании обеда. Мама занималась уборкой и стиркой. Она решила включить большой вентилятор на чердаке.
В большей части домов в Саут Парке были эти вентиляторы. Наш дом не очень хорошо проветривался, поэтому у нас вентилятор работал чаще. Его большие лопасти напоминали пропеллер самолета, когда он работал, это действительно помогало. Вентилятор высасывал весь застоявшийся воздух из дома, но взамен — даже с открытыми окнами — снаружи поступал сухой воздух. Иногда, если на улице был ветерок, мы открывали окна и удавалось немного разогнать пыльный душный техасский воздух.
В общем, в тот день вентилятор почему-то не включался. Мама попросила проверить его. Для этого нужно было забраться на чердак, а там было темно и страшно. Кроме того, нужно было максимально аккуратно шагать по деревянным балкам, чтобы ничего не обрушить и не разломать. Там были двенадцать балок, между которых были полуметровые промежутки. Пола не было. Под балками были тоненьким слоем уложены стеклопластик и гиперкартон. Мне всегда там было очень страшно, я старался лишний раз туда не ходить. Да никто не любил туда лазить — все обычно делали удивленное лицо в стиле «Кто, я??» и пытались скрыться из виду. В тот раз поблизости никого не оказалось, мама спустила лестницу и полезла на чердак. Внезапно раздался ее громкий крик и она проломила потолок, упав в гостиную. Она пролетела около трех метров и упала на спину. Мы не понимали, что делать.
Мама серьезно повредила спину, но не подала вида. Думаю, она понимала, что это было важно, чтобы не навредить нашей психике. Бонита заплакала, и тогда мама сказала ей, что не нужно переживать, и что с ней все будет в порядке. Чудовищные слова, которые преследуют меня до сих пор.
Кто-то наконец позвонил 911. Мы все поехали в больницу вместе с мамой. Там ее забрали врачи, а мы остались ждать. Я просто сидел и смотрел в стену. Через какое-то время мы собрались с братьями и сестрами, чтобы обсудить произошедшее. Когда появились доктора, старшие отошли в сторону, чтобы переговорить. После этого Билли Джин подошла ко мне и Боните, сказав, что мама в стабильном состоянии, что бы это ни значило, и что с ней будет в порядке. Она повредила спину и ей нужна была операция. «Рутинная процедура», как сказала Билли Джин. Нужно просто откачать какую-то жидкость. И снова я из услышанного ничего не понял.
Операция была успешной. Пока мама восстанавливалась, я постоянно навещал ее. Мама улыбалась, спрашивала, как дела дома и в школе. Я рассказывал, что все в порядке, что Дон и Лэш присматривают за нами с Бонитой. Кэролин и Билли Джин тоже нам помогали.
В общем, казалось, что жизнь возвращается в обычное русло. Мы ожидали, что несмотря на то, что мама находится в больнице, рано или поздно ее выпишут. Мне казалось, что прошла вечность, но в один прекрасный день мама вернулась домой. В первый же вечер она приготовила потрясающий ужин, будто бы ничего и не происходило. Да, она двигалась помедленнее, но мы к этому были готовы.
Прошли несколько месяцев, но дела становились хуже. Мама жаловалась на то, что ее ноги плохо двигаются. И после очередного осмотра сестры сказали, что у них было плохое предчувствие, но я не хотел их слушать. Я повторял себе, что все будет хорошо. Все должно быть хорошо.
Когда мама, наконец-то, добралась до врачей и рассказала о своих ощущениях, ее направили на несколько тестов. Выяснилось, что в ее спине осталось еще немного жидкости, которые создавали давление на спинной мозг, из-за чего у нее был небольшой паралич ног. Нужна была еще одна коррекционная процедура, чтобы откачать жидкость и снизить давление. И потом все будет хорошо.
Мама не волновалась, она согласилась лечь под но жеще раз, надеясь вернуться к обычной жизни. В день операции мы приехали в больницу, пожелали маме удачи. Я обнял ее и поцеловал. Перед тем, как врачи увезли ее, она сказала, чтоб я не переживал. что все будет хорошо. Для меня мамины слова всегда были истиной в последней инстанции. Как она сказала — так и должно быо быть. Я верил в это.