Но вся эта ситуация — поездки по Хьюстону с Батчем, рассказы сестры, — все это было хорошим жизненны образованием. Батч был очень неплохим учителем. Он видел во мне своего протеже, своего апостола. Он благоволил мне, иногда даже подкидывал деньжат и давал небольшую работенку, чтобы я входил в курс дела и почувствовал вкус. Думаю, он видел во мне себя в детстве, и ему нравилась идея, что у него появился такой преданный и внимательный ученик, которому он рано или поздно может символически передать свои туфли на огромной платформе.
Тогда сутенерство было полноценной работой! Батч вкладывался в нее по максимуму. Успех уличного дельца полностью зависел от того, насколько он был готов посвятить этому всю свою жизнь: костюмы, обувь, отношение, манеры. Батч следил за всеми мелочами.
Свой стиль он заимствовал из соответствующих «Черных» фильмов, коих в 70е было множество. Как и актеры из этих фильмов, Батч постоянно играл свою роль. И черт возьми, у него это получалось!
У него была шикарная походка — мелодичная и эффектная, с неповторимым рваным ритмом: он делал мягкий шаг левой ногой, а затем быстро выбрасывал вперед правую.
С головы до пят, в своем каждом действии он был настоящим профи. У него были длинные волосы, кончики которых завивались. Он очень внимательно следил за их состоянием. Сидя в парикмахерской, он частенько любил рассуждать о своей жизненной философии. Также он постоянно делал и дорогой маникюр.
Я же в это время просто сидел рядом, уперев подбородок в руку и слушал, ловя каждое его слово. И не только его! Я мог слышать разговоры и других таких дельцов, которые постоянно обсуждали свои дела. Один постоянно хвастался, что в его бригаде была белая девчонка. По его словам, она приносила больше всего денег. Все другие ужасно завидовали этому факту и, конечно же, тому, сколько денег она приносила.
А я был как Синдбад, который путешествовал по семи морям и слушал байки пиратов об их похождениях и завоеваниях.
Да, долгие годы я провел под крылом мамы в Саннисайде и Южном Парке — это было моей зоной комфорта. Теперь же я жил в реальном жестоком мире, который изучал через рассказы уличных дельцов, наркоторговцев и сутенеров. Наблюдения за Батчем повлияли и на мои действия в школе. Да, я практически туда не ходил, но если я это делал, то всегда при этом пытался копировать Батча и его дружков. У меня всегда были деньги, поэтому я всегда носил самые крутые казаки, дизайнерские ремни, самые модные рубашки Lacoste с маленькими крокодильчиками. Естественно, у меня были нелепые «кудряшки Джери», которые тогда были безумно популярны.
Современному зрителю эта прическа может быть знакома по фильму «Криминальное чтиво». Ей щеголял персонаж Сэмюеля Джексона.
Конечно же, на фоне остальных школьников в драных джинсах и развязанных кроссовках я выглядел взрослым мужчиной в компании детей. Мне завидовали, на меня показывали пальцем. Ну и я сам вел себя так, словно был хозяином вселенной. Для меня это было возможность самореализоваться, и я ей пользовался. В конце концов, если я могу себе это позволить, то почему нет?
Единственное, что смущало меня в том, чтобы решить последовать за Батчем, были побои, которые нужно было наносить женщинам. У меня в прямом смысле слова были ночные кошмары от того, что я видел. Иногда, кстати, я слышал разговоры Кэролин о том, что в парке нашли убитой какую-то девчонку. Иногда Билли упомянула одну из подруг, которая не вернулась домой. Слова подбирали разные, но факт оставался фактом. И каким бы грандиозным ни казалось мне будущее, я не раз задумывался, стоит ли принимать приглашения Батча. Какой бы привлекательной ни казалась темная стороны, в глубине души я хотел сделать правильный выбор. Да, я видел уважение и большие деньги, что было очень важно для моей потерянной подростковой души. Но я также видел, что этот вариант не всегда срабатывает так, как это получилось у Батча.
У моей сестры Гэйл как-то был сутенер по имени Джин. Он поистине прошел эту дорожку с самого низа. Сначала у него ничего не было, он начал с пяти девушек, но очень скоро у него появился и кадиллак, и драгоценности, а еще через некоторое время он стал главным городским воротилой. А спустя еще чуть-чуть он исчез. Просто растворился без следа.
Через пару лет мы как-то ехали на машине и остановились на красный свет. К нам подошел ужасно опустившийся бомж в лохмотьях, которые и одеждой-то назвать было нельзя. Он вышел из картонных коробок, в которых, видимо, он и жил. Он попросил немного денег на еду. Я посмотрел на него и далеко не сразу узнал в этом бездомном грязном бородаче знакомое лицо. Это был Джин. Тот самый Джин, который достиг вершины мира, и который свалился оттуда в помойку.