Вручить коменданту «подарок от населения» должны были старик с внучкой; так оно выглядело естественней!
Деда партизаны нашли быстро, а за «внучкой» приехали к нам.
— Отпустите, пожалуйста, Лиду! — просил Голубь. — Им с дедом надо только дойти до немецкой заставы и сразу домой, сразу домой! — убеждал он нас. — Передадут кувшин часовым и обратно… Отпустите, прошу вас, Лиду, другой такой подходящей девчонки не подберем!
— Хватит, не агитируй! — сказали мы. — Дело тут непростое, надо обдумать, да и с Лидой поговорить…
— Лида согласна! — воскликнул Голубь. — Я уже с ней говорил!
— Успел! — засмеялись мы. — Ох и шустр! Ну, если Лида согласна, не возражаем. Поможем. Выкладывай план операции в подробностях!
…Стояло ясное морозное утро, когда высокий и худой, в поношенной одежде старик с внучкой, держа в руках большой кувшин с медом, вышли к опушке леса; отсюда уже было недалеко и до немецкой заставы.
Пройдя шагов сто, они услышали грозный оклик на немецком языке:
— Хальт! (Стой).
Два будто из-под земли выросшие гитлеровца в маскировочных халатах направили оружие на партизан:
— Куда идете?
— К господину коменданту, — ответила по-немецки Лида. — Люди послали нас передать подарок, сегодня же Новый год…
— Что это у вас?
— Это мед, попробуйте!
Солдаты переглянулись: о любви коменданта к русскому меду в гарнизоне знали все.
Один из часовых, приподняв тряпицу, которой сверху был накрыт кувшин, ковырнул пальцем мед, облизнул его и сказал:
— Как вкусно! Давайте подарок! Передадим! Сами убирайтесь отсюда! Живо! — Беги, Карл, в землянку, — приказал он второму немцу, — позвони по телефону коменданту! Сообщи о том, что мед ему принесли от населения… Он будет рад. Он очень любит руссише миод.
Передав немцу кувшин, дед и Лида быстро, все ускоряя шаг, направились к опушке леса.
Неожиданный окрик: «Хальт!», автоматная очередь, свист пуль над головой и вторая очередь из автомата, вспоровшая густую тишину спящего зимнего леса, заставили их остановиться.
— Хальт! — кричал подбегавший немец. — Хальт! Комендант требует доставить вас вместе с медом к нему. Комендант говорит: «Мед отравлен!» Айда в комендатуру! Пошли!..
— Итак, господа офицерен, — сказал фон Фогель, — я устрою для вас новогодний спектакль… Этих двоих (он указал на деда и Лиду, сидевших на лавке под охраной солдат) я заставлю кушайт отравленный миод, который подослали мне партизаны. Посмотрите, как они бледны! Как у них дрожат руки! Я угадаль, миод отравлен! Ха-ха! Отто фон Фогель перехитрил партизан! Они, а не я, будет кушайт этот миод!.. Полицай, давайт им ложку, пускай кушайт миод…
Воцарилось молчание.
— Полицай, почему они не хотель кушайт миод? — потянулся комендант к кобуре пистолета.
— Почему не едите мед? — грозно спросил начальник полиции.
— Дедушку отпустите, и тогда я буду есть мед! — сказала дрожащим голосом Лида.
— Доннер веттер[6], — закричал комендант. — Она хотела его спасайт… Я так и знал… Мед отравлен… Полицай!..
— Господин начальник полиции, — сказал дед, — делайте со мной, стариком, что хотите, но, пока не отпустите внучку, я до меда не дотронусь. Господом богом прошу, отпустите внучку домой!
— Цум тойфель![7] — Фон Фогель свирепо глянул на полицая: — Заставляйт их кушать! Ахтунг, геррен официрен![8]
…Самым трудным было начать еду… Самой страшной оказалась первая ложка меда.
Старик и девушка ели быстро, демонстрируя хороший аппетит…
— Довольно! — загремел комендант, ударив кулаком по столу. — Зольдатен, гонит их в шея! Они весь миод поест! Тут нет отрава! Я ошибался. Господа официрен, у нас будет сегодня прекраснай десерт на завтрак, настоящий руссише миод… Часовые, выбросайте их за дверь!
Сердце, казалось, разорвется, лопнет, не даст добежать до леса… Старик, изнемогая, два раза падал. Лида его поднимала, тащила на себе.
На краю поляны, у старой березы, опушенной снегом, остановились перевести дух, бежать больше не было сил…
И тут — будто гром грянул с чистого зимнего неба — по лесу раскатилось громкое эхо и взвился огненно-черный столб, который отчетливо был виден из-за деревьев.
— Дедушка! Ур-а-а-а! Мина взорвалась! У-рр-а-а! — хлопала Лида в ладоши, танцуя в снегу.
— Спасибо тебе! От народа спасибо! — взволнованно сказал старик и, взглянув на девушку, спросил дрогнувшим голосом: — Зеркальце у тебя, дочка, есть?