Вот только в больнице для меня не существует ни чинов, ни званий. Существуют лишь болезни и методы их лечения. А здесь, своего рода больница. Просто полевая.
— А у вас что такое? — указываю на его руку. — Дайте посмотреть!
— Всего лишь царапина, — отвечает, гордо смотря на меня. — Лучше уделите внимание солдатам.
— Я вашего мнения не спрашивала, — тянусь к его руке, но он отдергивает ее.
— Здесь есть те, кому помощь нужна больше, чем мне! — резко отворачивается и уходит.
Была бы я в больнице, вызвала бы охрану, или санитаров. Скрутили бы его и на стол уложили. Вот только здесь правят законы войны. Здесь командуют офицеры, а не профессионалы. Тем более, заточенные в молодые и красивые тела.
Вот только никакие правила не способны отменить последствия, которыми может обернуться ранение.
— Кто это такой? — заметив проходящую мимо сестру Аглаю, спрашиваю я.
Не знаю, смогу ли я найти офицера во всем этом количестве раненых, но оставлять его руку без внимания нельзя. Наверняка в рану попала грязь и закончиться это может очень плохо.
— Это-то? — Аглая смотрит на уходящего мужчину с восхищением. Похоже, что он действительно не простой офицер, а очень даже известный. — Это же князь Тукачев. Владимир Георгиевич. Неужто не знаете его?
— Знаю, — на всякий случай говорю то, что от меня ожидают услышать. — Только не узнала его. Прежде вживую не видела…
— А я один раз видела, — мечтательно заявляет Аглая. — К нам в храм тогда его величество со свитой заезжал. Владимир Георгиевич краше всех был. Да и сейчас выделяется. А на поле боя, говорят, самый что ни на есть командир!
— Командир-то ваш жить похоже не хочет, — хмыкаю, совершенно не разделяя ее восторга. Князь хоть и невероятно красив и, возможно, знает толк в военном деле, но похоже, что не очень-то умен. — Рана-то вон какая. А он лечить ее не собирается.
— Господь таких людей хранить да оберегать должен, — крестится Аглая. — За таким любой солдат пойдет. Разве ж может такой от обычной раны пасть?
— А вы много ран-то видели? — удивляюсь ее взглядам. Вера верою, а ведь лечиться в любом случае надо.
— Много не много, а видела, — тяжело вздыхает Аглая. — Да что уж рассуждать, лечить надо. Вон, сколько солдатиков подошли уже…
— И то верно, — провожаю взглядом заходящего за угол палаты князя Тукачева и возвращаюсь к работе.
Не знаю, на что рассчитывает князь, но я намерена найти его и осмотреть рану. Что бы он о себе ни думал, опасность заражения есть всегда. И я не дам ему просто так потерять руку. А уж тем более не дам ему потерять жизнь!
Но сейчас у меня есть дела поважнее!
— Да куда же вы его понесли?! — возвращаюсь обратно в работу. — Не видите, что ли, что он бредит, а раны нет? Зачем же ему в операционную?
— Так почто ж мы знаем, где операционная, а где лазарет? — солдат с пышными усами и недоумением смотрит на меня с удивлением.
— Кудой нести-то надобно? — уточняет второй.
— В дальнюю палату несите! — указываю нужное направление. — Скажите, что нужно осмотреть прежде, чем к остальным больным класть.
Солдаты, не произнеся ни слова, уносят больного. У них хватает работы и каждое промедление отдаляет долгожданный отдых.
Мне же, явно, о покое можно только мечтать. Впрочем, я не возражаю. С моей последней операции прошло уже около трех лет, и я с удовольствием снова возьму в руки медицинские инструменты.
Если конечно же мне позволят это сделать.
Придавшись мечтанию об операции, распределяю последних прибывающих раненых. Не уверена, что Серафим Степанович согласится дать мне в руки скальпель или хотя бы нитки с иголкой, но даже возможность стоять и подавать нужные приборы кажется мне приятной.
И именно с этой мыслью я направляюсь вслед за последним раненым солдатом в сторону полевой операционной.
Вот только уже на входе в палату ко мне приходит необычное предчувствие, будто должно произойти что-то необычное. Что-то, чего я никак не могу ожидать.
Глава 10 Исцеление
В операционной палате совершенно не так, как того хотелось бы. Ни о какой санитарии здесь даже речи нет. Да и, наверное, быть не может.
Хотя, мне это совершенно не нравится.
Раненые уложены на столы, сколоченные из того, что было под рукой. Из-под постеленных поверх них тряпок виднеются перекрестия ножек из необработанной древесины. А сами тряпки совсем не выглядят чистыми.
— Скальпель! Сестра Аглая, дайте мне скальпель! — громкий голос Серафима Степановича прокатывается по всему пространству, возвращая меня к реальности.