— Значит давно служите… — вспоминаю восторг Аглаи и теперь он кажется мне вполне логичным. Те, кто при дворе рос, умели себя показать.
— Бог смилостивился, позволил послужить верой и правдой. И надеюсь, что еще немало лет служить позволит.
— А чего ж не позволить-то? — хмыкаю я, совершенно не понимая, на кой ему эта служба вообще сдалась. — Вы же молодой, сильный, здоровый. Коли под пулю да на штык лезть не будете, так, конечно, послужите.
— Теперь-то, Анастасия Павловна, я точно лезть не буду. Теперь в бою только о вас думать и буду, да вернуться к вам буду желать.
— Так это же не безопасно! — совершенно не задумываюсь о романтичности ситуации и переживаю за него. — Вы что же, Владимир Георгиевич, удумали? Обо мне думать станете, а сами врага не заметите. Нет уж! Так дело не пойдет!
— Не пойдет? — улыбается князь.
— Конечно не пойдет! — не поддерживаю его веселье. — Вы ведь думать о деле должны. Давайте мы с вами договоримся: все мысли вы направите на ход сражения, а сердцу позволите обо мне мечтать.
— Да коли сердце вами занято, разве может мозг о чем другом размышлять? — не соглашается он. Но ничего, я объяснить смогу!
— А вы мозгу своему разъясните, что коли желает сердцу помочь ко мне вернуться, так пусть о безопасности заботится. Как вам такая идея, Владимир Георгиевич? — радуюсь сама своей мысли.
— Нравится мне ваша идея, Анастасия Павловна! Как и вы мне нравитесь! — заявляет он и подходит ко мне так близко, что мне уже кажется, будто поцелует меня сейчас.
Вот только узнать намерения князя мне мешает сестра Аглая, которая в самый неподходящий момент появляется, словно из ниоткуда.
— Анастасия Павловна, миленькая вы моя! — с ходу кричит она и устремляется к нам. — Куда же вы пропали? Мы же запереживали уже!
— Простите меня, но похоже, что мне пора, — вздыхаю я и делаю шаг в сторону.
— Завтра я найду вас! — обещает Владимир Георгиевич, наблюдая, как я ухожу. — Я обязательно вас найду!
— Буду ждать! — отвечаю ему и направляюсь следом за Аглаей к нашей палатке.
Все-таки князь Тукачев мне на самом деле очень сильно нравится, и я надеюсь, что намерения его насчет меня серьезны.
Глава 20 Новости
Новое утро начинается не так тихо, как того хотелось бы. С самого утра за тряпичными стенами палатки слышится шум. Но шум не такой, как мне пришлось слышать два дня назад. На этот раз шум кажется мне каким-то радостным и веселым. Словно случилось что-то хорошее.
— Ну что там на этот раз? — интересуется из-под одеяла Елизавета Ивановна. — Неужели снова раненых везут?
— Да ну тебя! — фыркает Марфа Ивановна. — С чего бы сейчас раненым быть? Дунай ведь перешли, позиции заняли. Вчера солдатики рассказывали, что передышку наши взяли, прежде чем снова наступать. Силы восстанавливают.
— А что ж тогда шумят-то так, спать не дают? — причитает так же укутавшаяся в одеяло Анна Ивановна.
— Да почем тут знать то? — хмыкает Марфа. — Это ж спрашивать надо. А чтобы спросить, так выходит на улицу требуется. А кто ж хочет прежде завтрака из палатки-то высовываться?
— И то верно, никто не захочет, — соглашается Елизавета и снова с головой скрывается под одеялом.
Смотрю на них и весело становится. Девушки молодые да неопытные. Не привыкшие они к труду. А мне так интересно, чему снаружи радуются, что не лень не только с кровати подняться, но и из палатки выйти.
Вот только не приходится это делать.
— Ой, девоньки! Ой, что происходит! — подобно урагану влетает в палатку сестра Аглая и с недоумением смотрит на сонных девиц. — Неужели не интересно вам, что за шум такой приключился?
— Очень интересно, — спешу вперед сестер ответить. — Расскажите нам, Аглая! Вы ведь наверняка уже узнали обо всем.
— Узнала, — кивает она. — Собираемся мы. Те, кто дальше с армией идет. На тот берег переправляться будем.
— А как же раненые? — переживаю я. — Неужто всех здесь оставим, а сами дальше пойдем? Здесь ведь работы непочатый край!
Конечно же я помню, что часть персонала остаться должна. Но ведь от этого мне не легче. Не легче, если Владимир Георгиевич здесь останется, а я дальше пойду.
— Не переживайте, Анастасия Павловна, — спешит успокоить меня Аглая. — Те солдатики, кто не сильно ранены были, уже сами в путь собрались. А на тех, кто остается, сестер хватит.
— Значит с нами идут? — выдыхаю я. — А как же князь? Князь Тукачев тоже с нами идет?
— Князь ваш, Анастасия Павловна, здоровее всех оказался. Убыл он, еще солнце встать не успело. По делам государственным уехал.
— А вернуться когда обещал? — с одной стороны я радуюсь, что Владимир Георгиевич здоров. А с другой — печалюсь, что не успела увидеть его сегодня. И теперь боюсь, что нескоро увидеть смогу.