— Теоретически, мог, — кивает Серафим Степанович. — Знаете, что, Анастасия Павловна? А давайте-ка я вас лично до дома сегодня провожу. Заодно и прослежу, чтобы по пути не случилось с вами чего.
— А как же Марфа Ивановна? А как же ночь?..
— Марфа Ивановна дежурить будет. Это не обсуждается, — отвечает резко, со злостью. — Нужно у нее все влечение ко мне отбить. А то ненароком слухов напустит, потом перед супругой оправдываться устану. Незачем мне оно. А к вам ночью патруль приставлю. Есть у меня среди офицеров знакомства.
— Спасибо вам, Серафим Степанович! — принимаю его позицию и полностью ее поддерживаю. Да и патрулю очень рада. Спокойнее так будет.
— Моя вина, что плохо вам сделали, — кивает он. — Я и должен все исправить. А вы пока ступайте. В конце дня подойду к вам. Там вместе и пойдем.
— Все равно спасибо! — благодарю и выхожу из помещения.
К сожалению, у меня плохие новости для Марфы Ивановны. Но она сама в этом виновата. А сейчас, похоже, пришел черед всем получать по заслугам.
Глава 47 По пути домой
Принесенной мною информации Марфа Ивановна не обрадовалась. Тем не менее, ей пришлось смириться, и она беспрекословно отправилась домой, чтобы отдохнуть. А я, как и говорил Серафим Степанович, осталась работать в одиночестве.
К сожалению, сестер милосердия действительно становилось все меньше. Одни уехали вместе с армией, другие заболели тифом. Но находились и такие, кто падал духом и спешил вернуться домой.
К моему удивлению, сестер милосердия силой никто не держит. Но и желание оставить армию не приветствуют. Впрочем, это не мои проблемы. Об этом есть кому думать.
У меня же, при работе в одиночестве, только время летит быстрее. И об этом не забывает упомянуть наш врач.
— Ну что, голубушка, все дела на сегодня сделали? — Серафим Степанович, в своей манере, заходит в палату незаметно и обращается так громогласно, что я даже вздрагиваю.
— Не все еще закончила, — совершенно не задумываясь о времени признаюсь я. — Дел еще много, кажется, что все никак не переделаю.
— Сегодня точно не переделаете, — хмыкает мужчина. — Время-то позднее. Пора и по домам расходиться.
— Как пора?! — спрашиваю, а у самой сердце так и заходится от тревоги. — Разве уже вечер?
Подтыкаю край салфетки и заканчиваю перевязывать солдата. Сразу хватаюсь за дневник, чтобы не дай Бог не забыть его.
— Вечер уже, голубушка, вечер. Отдыхать идти пора. А то завтра не сможете работать, а желающих к вам под нож попасть, знаете, как много?
— Желающих? — не понимаю, серьезно он говорит или шутит.
— Конечно, желающих, — улыбается врач. — Про вас, Анастасия Павловна, по всему госпиталю уже слух идет. А может быть и по всей армии. Солдаты говорят, что руки у вас золотые. Как ни дотронетесь, все легче становится. Словно руками своими саму жизнь возвращать способны.
— Ну, это они сильно преувеличивают, — пытаюсь оправдаться, но знаю, что в этом нет смысла.
От слов врача только тревожнее становится. Ведь если к нападению на меня причастен сам император или кто-то из приближенных к нему, значит до них тоже слух дошел. Значит теперь ко мне еще больший интерес появиться может.
— Сильно или не сильно, а работы у вас теперь много будет, — качает он головой. — Того и глядишь, меня самого без работы оставите. Ну да ладно. Сейчас не про это. Сейчас идти надобно. Время-то вон, какое позднее!
— И то правда, — соглашаюсь, проглатывая тревогу. Все равно никак этого не изменить. — А патруль-то будет у моего дома?
— Будет, — успокаивает он меня. — К одиннадцать подойдут. А прежде я вас покараулю. Чай, со мной никто вам навредить и не сможет.
— С вами точно не сможет, — не могу с ним не согласиться. Мне кажется, что Серафим Степанович одним ударом любого побить сумеет.
Собрав инструмент, направляюсь домой. Вместе с врачом идти оказывается не так страшно, как одной. Но все равно где-то в глубине у меня сидит необъяснимый страх. Будто бы нас кто-то поджидает.
— Необычная вы девушка, Анастасия Павловна, — стоит нам только выйти из госпиталя, затевает разговор Серафим Степанович. — Вроде бы и польза, когда вы рядом, а вроде бы и опасность с вами в ногу идет.
— Да разве со мной опасность идет, — возмущаюсь я. — Преследует она меня, а я никак убежать не могу.
— А может быть и не нужно никуда бежать? Может быть нужно лицом к лицу ее встретить?
— Так страшно ведь! — представляю, как с вором лицом к лицу встану, так мурашки пробегают по спине. И не важно, кто этот самый вор. Все равно не по себе становится.
— Страшно-то оно всегда страшно. Да вот только никогда еще опасность сама собой не отступала, — продолжает Серафим Степанович. — Может, нам сейчас хорошо бы столкнуться с обидчиком вашим, да скрутить его в бараний рог. А там и проблем поубавится.