– Если нет, почему тогда тебя так раздражает его поведение!
– Я бываю у него едва ли ни каждый вечер. Все время он только жалуется на несправедливость жизни и, заметь, ни разу мы не говорили о Боге. Марат, еще ни разу! Он заворачивает тему, только я упоминают писание.
– Он одинок, пережил тяжёлые времена, – Марат пожал левым, здоровым, плечом, – думаю, он жалуется, чтоб ты знала, как ему нужна помощь и поддержка, но по какой-то причине не может сказать об этом напрямую.
На кухне и так-то было душно, а от горячей воды жара и вовсе одолела. Футболка вдоль ворота намокла от пота, Женя подергала ее, чтоб провериться. Марат говорил вещи, которые не приходили ей в голову, она задумчиво повернулась к нему:
– Правда так считаешь?
Он немного помялся:
– Вообще-то, нет. Быть может он просто нытик и не более того. Но если бы я поступал, как Дима – это была бы мольба о спасении.
– Я ничего не смыслю в тонкостях поведения, – Женя запустила мокрые руки в волосы о облокотилась о мойку, – Когда человек излишне жалобится, хочется схватить его за шкирку и потрясти пока не вправятся мозги, а не искать глубинные подтексты в его нытье.
– В общежитии для этого есть психолог.
– В гробу я видела эту науку.
Марат улыбнулся:
– Ты очень прямолинейна.
– Да, отец всегда ругает меня за это, – Женя поморщилась и снова принялась намывать посуду, – утверждает, что мне не хватает такта.
– Ты, кажется, не согласна?
– Вся эта тактичность, обходительность – лишь высокопарная ложь. Общепринятый способ не показывать людям, как они тебе неприятны. Отцу, безусловно, нужно уметь владеть собой – прихожане бывают всякие, многие из них на редкость противны. Ну а я, мне такие уловки не по зубам, чудиков мне не сдюжить. Уж лучше я выложу все прямо и мы с окружающими быстренько разберёмся что к чему.– Женя посмотрела на Марата, – А у тебя был когда-нибудь подопечный?
Он мотнул головой:
– Не думаю, что такие люди будут меня слушать. В их отношении нужна определённая сила, а мои позиции слабеют из-за горба.
– А, – Женя рассеянно осмотрел его спину, будто только что увидела горб, – ну да.
– Постарайся сосредоточиться на хорошем, ведь какие-то положительные стороны у Димы есть.
Женя призадумалась.
– Ну… Он не дурен собой. Но это бесполезное качество, – она махнула рукой и продолжила намывать все поступающую посуду.
– Хм, я бы так не сказал, – пробормотал Марат, но Женя его не услышала.
С самого утра в воздухе висел вязкий туман и не было надежды, что он рассеется хотя бы к вечеру. Леопольд хандрил. Его тонкие суставы плохо переносили влагу нынешней весны, сырость стилетом пронизывала старческие кости, он постанывал и огрызался, сидел в кресле понурый, всем своим видом показывая, что не рад гостям. Да и Сашка начал жалеть, что привёл с собой Регину. Дед был явно в воинственном настроении, все искал к чему бы прицепиться, Сашку он вывести не мог и хорошо знал это, но вот доканать Регину было вполне возможным. Поскрипывая колёсами, Леопольд разъезжал из угол в угол, оставляя за собой грязные следы. Земля в теплицах была влажная, чёрная, а дед тащил инвалидное кресло в дом не заботясь тем, что заляпает полы жижей. Он уже изъездил вдоль и поперёк продолговатый линялый ковёр, что лежал у кровати. Ковёр деду очень нужен – перед сном он ставит на него немощные ноги, чтоб не мерзли на полу пока Леопольд вмазывает животворящие снадобья в суставы и пьет особую микстуру, дабы ночь протянуть без болей. Старик не мог найти себе места в собственном доме. Таскаясь в кресле туда-сюда, он бубнил себе что-то под нос. Что-то ворчал. Он придирался и цеплялся к Регине по пустякам, но этого было мало для добротой ссоры. Сашка старался не замечать настроение деда, впрочем, ругань ворчуна его никогда и не смущала. Регина терпела скрепя сердце. Она приготовила деду что-то незатейливое, а Сашка на скорую руку прибрался. Заодно вытрусил с крыльца прикроватный коврик. Дед обычно выбирался в теплицы и торчал там, кое-как ворочая старческими пальцами в ростках, до вечера. Но сегодня он не быстро вернулся в дом. Под свое скрипучее брюзжание, дед перебирал по шкафам вещицы. Леопольд хватал безделушку, вертел её в руках, катался с ней по дому, и оставлял в каком-нибудь углу, чтоб взять новую. Стараясь невзначай подпихнуть Регину креслом, дед с тихой тоской просматривал на высокую полку, где, под самым потолком, лежал глубокий дряхлый чемодан. Сашка заметил, что старик разъезжает кругами у полки, покряхтывая, словно грустная ворона.
– Тебе чемодан, что ли понадобился, Леопольд?
– Уж больно он высоко. Я не залазил в него с тех пор, как оказался в кресле. А там много чего лежит. Ну и колонча! – проскрипел дед, видя как Сашка подтянулся и легко снял чемодан на пол. Сквозь слой пыли не было понятно, какого он цвета. Но, протерев эту рухлядь, оказалось, что краска вовсе сошла, оставив потрескавшиеся куски дермантина.