Серена пришла к нему в роскошном платье и с радостным известием о покорении мира. Платье, по мнению Остиана, едва ли подходило для экскурсии на планету, почти целиком залитую водой. По пути через высокие великолепные залы корабля они шутили и смеялись и по мере приближения к пусковому отсеку встречали все больше и больше летописцев.
В прекрасном настроении скульпторы и художники смешивались с писателями, поэтами и композиторами и в сопровождении закованных в броню Астартес направлялись к выделенным для поездки челнокам.
— Остиан, как нам повезло, — промурлыкала Серена, подходя к огромным позолоченным створкам герметичных дверей.
— В чем? — спросил он, слишком захваченный общей радостью, чтобы заметить злобный взгляд Бекьи Кински, обращенный в его спину.
Ему наконец-то предстояло увидеть океан, и от этой чудесной перспективы сердце едва не выпрыгивало из груди. Остиан старался успокоиться, вспоминая произведения суматуранского философа Салонума, писавшего, что настоящая цель путешествия состоит не в том, чтобы увидеть новые пейзажи, а в том, чтобы обрести новый взгляд.
— Лорд Фулгрим ценит наши старания, сердце мое, — пояснила Серена. — Я слышала, что в некоторых экспедициях летописцы не часто видят самих Астартес, не говоря уж о знакомстве с приведенными к Согласию мирами.
— Ну, ведь Лаэран уже нельзя назвать враждебным миром, — заметил Остиан. — Там не осталось ни одного лаэра, разве что мертвые.
— Хорошая зачистка! Мне рассказывали, что Воитель до сих пор не позволяет летописцам спуститься на поверхность Шестьдесят три — девятнадцать.
— Ничего удивительного, — ответил Остиан. — Говорят, что там все еще держатся силы сопротивления, так что я вполне понимаю запрет Воителя на допуск гражданских лиц.
— Сопротивление! — пренебрежительно фыркнула Серена. — Астартес быстро его подавят. Кто может против них устоять? Разве ты их не видел? Они по сравнению с нами все равно что боги! Неуязвимые и бессмертные!
— Ну, не знаю, — протянул Остиан. — В «Ла Фениче» до меня доходили слухи об ужасных потерях даже среди космодесантников.
— «Ла Фениче»! — насмешливо повторила Серена. — Вряд ли стоит верить всему, что говорится в этом змеином гнезде, Остиан.
Тут, мысленно признал Остиан, Серена была права. «Ла Фениче» — так называлась часть корабля Детей Императора, предоставленная в распоряжение летописцев. Это было высокое просторное помещение на одной из верхних палуб, которое служило местом отдыха, столовой, выставочным залом и местом дружеских встреч. У Остиана вошло в привычку проводить там вечера, болтать, выпивать и обмениваться новостями с приятелями. Там зарождались грандиозные замыслы, в воздухе носились новые идеи, постоянно кипели споры о еще не воплощенных в жизнь творениях, и сама атмосфера этого места казалась одурманивающе притягательной.
Да, атмосфера в «Ла Фениче» способствовала творческим озарениям, но после обильных возлияний зал превращался в змеиное гнездо скандалов и интриг. Остиан понимал, что столь высокая плотность богемы на квадратный метр не могла не стать рассадником вульгарных сплетен, слухов, изредка правдивых, но чаще — чудовищно искаженных, клеветнических и откровенно безрассудных.
Но истории о яростных сражениях на Лаэране определенно несли зерно истины. Рассказывали о трех сотнях погибших Астартес, кое-кто увеличивал число убитых до семи сотен, и прибавляли в шесть раз больше раненых.
В подобные цифры было невозможно поверить, но Остиана больше всего поражала целеустремленность Астартес, заставившая уничтожить целую цивилизацию всего за один месяц. Казалось, космодесантников больше всего волновало соблюдение сроков. Но неужели понесенные ими потери и в самом деле так велики?
Все мысли о погибших Астартес мгновенно испарились, как только он и Серена вошли на стартовую палубу и массивные герметичные двери наглухо отрезали их от остального корабля. От грандиозного зрелища, представшего глазам, у Остиана отвисла челюсть. Потолок помещения скрывался где-то в темноте, а рабочие и сервиторы в противоположном конце палубы казались совсем крохотными. Через пылающий алым прямоугольник защитного поля в помещение заглядывала ледяная тьма космоса, и Остиан невольно вздрогнул, представив на мгновение, что может произойти, если поле исчезнет.
По всей протяженности пусковой палубы, сияя идеально вычищенными пурпурно-золотыми корпусами, словно породистые жеребцы в стойлах, на аппарелях стояли грозные штурмкатера и «Громовые ястребы».