Шипение опустившегося трапа прогнало все посторонние мысли, створки люка разошлись, и примарх Железных Рук, сопровождаемый воином с морщинистым лицом и четверкой терминаторов в серых доспехах, вышел из штурмкатера.
С первого взгляда Феррус Манус производил впечатление настоящей глыбы. Примарх Железных Рук был гигантом, и его почти квадратная фигура составляла разительный контраст со стройным силуэтом Фулгрима. Его доспехи мерцали, как темный оникс, латная рукавица казалась выкованной из железа, а блестящая кольчужная накидка покачивалась в такт шагам. За спиной был закреплен чудовищный боевой молот, и Юлий понял, что это и есть страшный Сокрушитель, выкованный Фулгримом для брата.
Феррус Манус не надел шлема, и его лицо напоминало неровную гранитную плиту, на которой два столетия звездных войн оставили свои грубые отметины. При виде своего брата-примарха гранит расколола широкая приветливая улыбка, и эта разительная перемена была настолько неожиданной, что казалась неправдоподобной.
Юлий потихоньку взглянул на своего примарха и заметил, что эта улыбка отразилась и на его лице. Неожиданно для себя Юлий понял, что и сам разулыбался, словно простофиля на ярмарке.
От такой сердечной встречи богоподобных воинов его сердце запело. Примарх Железных Рук распахнул объятия навстречу брату, и Юлия поразила переливающаяся поверхность его рук, хорошо заметная в резком свете пускового отсека.
Фулгрим шагнул навстречу брату, и оба примарха обнялись и рассмеялись от радости, а Феррус Манус крепко хлопнул Фулгрима по спине.
— Рад тебя видеть, брат мой, — проревел Феррус Манус. — Клянусь Троном, я по тебе скучал.
— И твой вид радует мое сердце, Горгон! — ответил Фулгрим.
Феррус Манус, все еще обнимая Фулгрима за плечи, несколько отступил от него и посмотрел на встречающую делегацию. Затем он опустил руки и вместе с Фулгримом прошел к строю капитанов Детей Императора. Феррус Манус возвышался над всеми, словно легендарный гигант, и у Юлия от близости примарха перехватило дыхание.
— Я вижу у тебя знаки отличия Первого капитана, — заговорил Феррус Манус. — Как твое имя?
Юлий с ужасом припомнил первую встречу лицом к лицу с Фулгримом, ожидая повторения унизительной ситуации, но, заметив улыбку на лице примарха, сумел придать своему голосу немного твердости:
— Юлий Каэсорон, капитан Первой роты, господин.
— Рад познакомиться, капитан, — сказал Феррус Манус, схватил его за руку и энергично пожал, а второй рукой махнул воину с покрытым морщинами лицом, который вышел из штурмкатера вслед за ним. — Я слышал о тебе много хорошего.
— Благодарю вас, — выдавил из себя Юлий, моментально опомнился и добавил: — Мой господин.
Феррус Манус рассмеялся:
— А это Габриэль Сантар, капитан моих ветеранов, а еще он, к своему несчастью, исполняет обязанности моего советника. Мне кажется, вы должны получше узнать друг друга. Если не знаешь человека, как можно доверить ему свою жизнь, верно?
— Совершенно верно, — ответил Юлий, непривычный к столь неформальному общению с повелителями.
— Он лучший из моих воинов, Юлий, я думаю, тебе есть чему у него поучиться.
Юлий напрягся.
— А я уверен, — выпалил он, — что и он найдет чему научиться у меня.
— О, в этом я ничуть не сомневаюсь, — кивнул Феррус Манус, и Юлий, заметив озорной блеск в его странных, серебристых глазах, почувствовал себя глупцом.
Он перевел взгляд с примарха на Сантара, оба воина обменялись кивками, словно оценивая друг друга, и Юлий заметил на лице ветерана молчаливое уважение.
— Рад видеть, что ты еще жив, Веспасиан! — воскликнул Феррус Манус, отойдя от Юлия и заключив лорда-командира в сокрушительные объятия. — А вот и «Огненная птица»! Давненько я не видел полета Феникса!
— Тебе не придется долго ждать, брат, — откликнулся Фулгрим.
8
Самый важный вопрос
Воитель
Прогресс
Два примарха не стали попусту тратить время и созвали в Гелиополисе совет старших офицеров, чтобы обсудить стратегию уничтожения Диаспорекса. Все мраморные скамьи, стоящие ближе к темному мраморному полу, заполнились пурпурно-золотыми доспехами Детей Императора и черно-белыми фигурами Железных Рук. Военный совет проходил отнюдь не гладко, и Юлий видел, как разгорелся гнев Ферруса Мануса, когда Фулгрим объявил его предложение неприемлемым.