— Я потакал творческой стороне своей натуры, но там нет ничего серьезного, — ответил он, до глубины души задетый тем пренебрежением, с которым Феррус отнесся к его работам.
Феррус Манус уселся на высокий деревянный стул и налил в кубок вино из серебряной амфоры.
— Как хорошо снова оказаться среди друзей, — сказал он, поднимая кубок.
— Согласен с тобой, — кивнул Фулгрим. — Теперь, когда Император вернулся на Терру, мы так редко видим друг друга.
— И забрал с собой Кулаки, — добавил Феррус.
— Я слышал, — сказал Фулгрим. — Неужели Дорн чем-то разочаровал нашего отца?
Феррус Манус отрицательно покачал головой:
— Я не слышал ничего подобного, но кто знает? Возможно, Хорусу об этом известно больше.
— Тебе следует привыкать называть его Воителем, — поправил его Фулгрим.
— Знаю, знаю, — ответил Феррус. — Но я еще не привык так о нем думать. Ты меня понимаешь?
— Я-то понимаю, но таков порядок вещей, братец, — настаивал Фулгрим. — Хорус стал Воителем, а мы — его генералы. Воитель Хорус командует, а мы подчиняемся.
— Ты прав, конечно. И должен признать, он это заслужил, — сказал Феррус и снова поднял бокал. — Никто не одержал столько славных побед, как его Лунные Волки. Хорус заслужил нашу верность.
— Ты говоришь как его истинный последователь, — усмехнулся Фулгрим, поддавшись искушению подразнить своего брата-примарха.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Ничего, — сказал Фулгрим, махнув рукой. — Ну же, признайся, разве ты не надеялся, что сам окажешься на его месте? Разве не хотел всем своим сердцем, чтобы Император назвал регентом тебя?
Феррус энергично потряс головой:
— Нет.
— Нет?
— Я честно могу сказать, что ни на что подобное не надеялся, — заверил его Феррус, после чего осушил кубок и снова наполнил. — Ты представляешь себе бремя ответственности? Мы так далеко зашли во главе с Императором, и я даже не могу представить себе, какое должно быть самолюбие, чтобы стать предводителем Великого Крестового Похода по завоеванию Галактики.
— И ты считаешь, что Хорус для этого не подходит? — спросил Фулгрим.
— Ничуть, — усмехнулся Феррус. — И не вздумай договаривать за меня, братец. Я не желаю прослыть предателем за то, что не поддерживаю Хоруса. Если кто-то из нас и способен стать Воителем, я думаю, это только Хорус.
— Не все так считают.
— Ты разговаривал с Пертурабо и Ангроном, не так ли?
— И с другими, — признался Фулгрим. — Они выразили свое… беспокойство по поводу решения Императора.
— Они бы выступили против любого, кто бы ни был избран, — заметил Феррус.
— Возможно, — согласился Фулгрим. — Но я рад, что выбран Хорус. Он способен на великие дела.
— Выпьем за это, — предложил Феррус, осушая кубок.
Он подхалим и легко поддается влиянию…
Голос, раздавшийся в голове Фулгрима, прозвучал столь отчетливо, что он удивленно моргнул.
По окончании военных действий на Лаэране, когда в апотекарионах иссяк постоянный поток раненых и умирающих, Фабий получил возможность больше времени посвящать своим исследованиям. Для обеспечения требуемой секретности экспериментов он перебрался в малоиспользуемое отделение на борту «Андрония», боевого крейсера, находившегося в ведении лорда-командира Эйдолона. Сначала в его распоряжении был только базовый комплект, но с благословения Эйдолона он постепенно создал впечатляюще оборудованную лабораторию.
Эйдолон лично вызвался проводить его в новое отделение. Через длинную Галерею Мечей они попали в носовую часть корабля, где по правому борту располагался апотекарион, сверкающий стерильными стальными стенами. Эйдолон, не задерживаясь, провел Фабия через круглый зал центральной лаборатории, и через выложенный плиткой коридор они попали в позолоченный вестибюль, откуда направо и налево расходились два перехода. Стена, стоящая между ними, оставалась пустой, хотя были заметны свидетельства того, что на ней собираются установить мозаику или барельефы.
— Зачем мы сюда пришли? — спросил Фабий.
— Сейчас увидишь.
Эйдолон поднял руку и нажал на край стены. Целая секция плавно поднялась вверх, открывая освещенный проход с винтовой лестницей. Лорд-командир и апотекарий спустились в исследовательскую лабораторию. Покрытые белыми простынями хирургические столы и инкубационные капсулы были пусты и, казалось, дремали.
— Вот здесь ты и будешь работать, — объявил Эйдолон. — Примарх поручил тебе нелегкое задание, апотекарий. Смотри, не подведи его.