Неужели его естество, так близкое к совершенству с первого взгляда, содержит в себе никому еще не известный зародыш падения и неудач? Подобные мысли претили ему, но вызванный ими страх мучительной язвой разъедал грудь. Фулгрим чувствовал, что события уже не вполне подчиняются ему. Война на Лаэране была порождена тщеславием, и он это прекрасно понимал, но она была выиграна, и летописцы опишут только его победу. Они умолчат об ужасающих цифрах потерь, которые он не стал обнародовать, но сны Фулгрима полны видений павших воинов, которых он хорошо знал и помнил. А теперь, после удачного рейда кораблей-разведчиков, Феррус нетерпеливо унесся навстречу Диаспорексу и уже приближается к солнечным генераторам.
В душе снова разгорелся уже знакомый гнев на брата, и все воспоминания о братской любви и столетиях дружбы померкли перед этим новым предательством.
Этой хвастливой демонстрацией он позорит тебя и должен понести наказание.
Юлий прислушивался к донесениям, передаваемым трещавшими громкоговорителями, и наблюдал за офицерами-тактиками, которые сгрудились над картографическим столом с мерцающими зелеными линиями, планируя ход сражения.
После обнаружения «Феррумом» солнечных генераторов Феррус Манус, не советуясь с примархом Детей Императора, приказал кораблям Пятьдесят второй экспедиции на полной скорости отправляться к звезде Кароллис. Диаспорекс в ответ на его демарш ринулся наперехват. В отличие от прошлых столкновений, в этом случае намечался не просто обмен ударами из засады. Юлий понимал, что без своевременного вмешательства Детей Императора кораблям Пятьдесят второй экспедиции не удастся справиться с Диаспорексом.
На капитанском мостике «Гордости Императора» царила тишина, нарушаемая лишь лаконичными репликами команды да гудением механизмов. Юлию отчаянно хотелось, чтобы что-нибудь громкое и неординарное напомнило экипажу, что в отсутствие Фулгрима все идет не так, как следовало. Словно в рубке зияла непереносимая пустота, обычно заполняемая могущественной фигурой предводителя, но рутинная работа экипажа продолжалась в повседневном режиме, и равнодушие окружающих приводило Юлия в ярость.
Капитан «Гордости Императора» Лемюэль Айзель настолько привык исполнять приказы примарха, что совершенно разучился отдавать собственные распоряжения, а потому просто направил корабли Детей Императора вслед за флотилией Железных Рук. Юлий видел, что без внушительного руководства их господина и повелителя этот воин чувствует себя не в своей тарелке.
Даже капитаны Астартес, казалось, не ощущали отсутствия примарха, и Юлий едва сдерживался, чтобы не взорваться при виде такой неблагодарности. Соломон, только недавно вернувшийся в строй, всецело сосредоточился на тактических планах, а вот на лице Мария Юлий, к своему немалому удовольствию, заметил выражение непримиримого отвращения. Злость Юлия разгоралась все сильнее, он даже сжал кулаки, настолько сильно хотелось ему взорвать монотонность, воцарившуюся в рубке. Ему вдруг захотелось обрушить кулак на голову кого-нибудь из экипажа, просто для того, чтобы нарушить оскорбляющий чувства порядок.
— С тобой все хорошо? — спросил подошедший к нему Соломон. — Ты выглядишь очень напряженным.
— Да, конечно, я дьявольски напряжен! — огрызнулся Юлий. Звук собственного голоса, наконец принес ему некоторое облегчение, и чрезмерно громкий ответ немного утихомирил разгоравшийся гнев: — Феррус Манус отправил свою флотилию прямо навстречу Диаспорексу, а мы вынуждены тащиться в хвосте, не имея даже плана действий.
Взрыв негодования вызвал немедленное внимание всех присутствующих, и Юлий физически ощутил, как по его телу разливается бурное ликование. Он видел, что озадачил Соломона, и испытывал приятный трепет, позволив мыслям вырваться из-под контроля.
— Успокойся, — сказал Соломон, сжимая его ладонь. — Да, Железные Руки начали операцию без нас, но если им удастся выманить Диаспорекс — это может стать нашим преимуществом. Мы станем молотом, который разобьет врагов на наковальне Железных Рук.
Мысль о предстоящей битве окончательно погасила недавний гнев, а от перспективы сражаться без намеченного плана по телу прошла дрожь предвкушения.