«Огненная птица», избежав смертельной опасности, промчалась сквозь облако обломков и понеслась к кораблю-гибриду, где уже закрепился Соломон Деметр со своими воинами. Орудия противника отчаянно пытались остановить полет штурмкатера, как будто команда корабля предчувствовала свою ужасную судьбу, летящую к ним на огненных крыльях, но штурмкатер Фулгрима обладал прекрасной маневренностью, и ни один снаряд не задел его корпуса.
Хищной птицей, преследующей жертву, штурмкатер скользнул над отсеком капитанского мостика корабля-гибрида, выбросил якорные когти и крепко вцепился в обшивку верхней части судна. Ослепительные мелта-заряды прожгли корпус вражеского судна, выпустив из-под брони струи мгновенно замерзающего кислорода. Едва была пробита броня, как гибкое жало шлюзового шланга, спущенного из штурмкатера, пронзило внутреннюю обшивку и образовало герметичный переход, позволивший примарху Детей Императора приступить к кровавой бойне на борту флагмана Диаспорекса.
Юлий последовал за своим примархом и с грохотом спрыгнул на палубу вражеского корабля как раз в тот момент, когда Фулгрим обнажил сверкающий серебряный меч. Командир Детей Императора развернулся навстречу сотне или более вражеских солдат, как людей, так и передвигающихся на четырех конечностях странных существ, которые устремились на защиту судна. Сверкнул клинок, и сердце Юлия радостно затрепетало в предвкушении битвы, но Фулгрим легко отразил первые энергетические снаряды, послав их огненные стрелы в стены и потолок.
Из чрева «Огненной птицы» выскочил Ликаон, вслед за ним другие воины Юлия, и все они с благоговением смотрели, как их примарх, живое воплощение битвы, беспощадно разит врагов. При виде сражавшегося Фулгрима у Юлия всегда захватывало дух, а честь биться в одном строю с богоподобным созданием была для него превыше всего.
Фулгрим выхватил свой плазмаган, сработанный в кузницах Урала. Мощь этого оружия была сравнима с солнечным протуберанцем, и Фулгрим выпустил очередь. Ослепительный свет заполнил проход, отразился от его сверкающих серебряных стен, и вот уже доспехи, плоть и кровь противников растворяются в огненном аду.
Вопли агонии сменили воинственные крики.
— Рассредоточиться! Открыть огонь! — крикнул Фулгрим, но его воины не нуждались в приказах.
Рявкнули болтеры, и ряды защитников заметно поредели. Ответный огонь свалил с ног одного из бойцов Первой роты, но было уже слишком поздно. Из «Огненной птицы» выскакивало все больше Астартес, и свежие силы присоединялись к жестокой бойне.
— Капитан Деметр! — закричал Фулгрим в вокс, смеясь и ликуя от радости снова оказаться в бою. — Тебе известна моя позиция. Присоединяйся! Это будет славнейшая из битв!
Соломон вывел своих людей из гигантского зала, внешнюю переборку которого пробила десантная капсула, и быстро стал пробираться по кораблю, направляясь на соединение со своим примархом. До него доносилось приглушенное рявканье болтеров; воины Второй роты спешили вслед своему капитану. Защитники корабля старались предотвратить объединение сил вторжения, и повсюду Астартес встречали яростное сопротивление, но это не производило на них особого впечатления. Капсулы десанта при абордаже распределились на довольно большом расстоянии друг от друга, и защитники не могли противостоять всем отрядам сразу, не распыляя сил.
Воины Второй роты с боями прорывались сквозь заслоны противника, и чем больше Астартес присоединялось к отряду, направлявшемуся к капитанской рубке, тем стремительнее становилось их продвижение.
Соломон следил за голубыми огоньками на визоре шлема, означавшими местоположение Фулгрима и Юлия, и понимал, что они тоже устремятся к рубке. Как и при любом абордаже, главной задачей всегда было быстрое нанесение удара, закрепление на позиции, отражение контратаки. Соломон знал, что самым кровопролитным из всех десантных вылазок бывает бой за капитанский мостик космического корабля, поскольку этот сектор обычно охранялся сильнее прочих.