Женщина, открывшая дверь, стояла в проеме и хорошо была видна: среднего роста, худощавая, в кирзовых, не по ноге сапогах, в стареньком демисезонном пальто. Редкие, со следами перманента, давно не чесанные волосы трепал ветер. Лицо бледное, одутловатое, губы, очевидно, густо и ярко накрашенные, в полумраке казались черными.
— Я согласна, ссориться ни к чему, — ответила она Харьяс. — Как тебя зовут? Дусей?! А меня Кларой! Не найдется ли чего-либо пожрать? Терпения моего больше нет, так и кажется, до завтрака не дотяну, сдохну.
Она отошла от двери и присела рядом с Харьяс. Аня и Шура вдруг сорвались со своих мест и выпрыгнули из вагона.
— Дуры! Их же раздавят как цыплят! — крикнула Клара и бросилась к двери, чтобы закрыть ее. — Людям делаешь как лучше, а они…
Тотчас под вагонами заработали тормоза, и поезд вскоре остановился.
— Как вам удалось открыть вагонную дверь? — спросила Харьяс, чтобы замаскировать тревогу за сергеевских девушек. А сама думала: неужели поймают их? Ах, если бы им повезло!
— Детка, я в своей жизни не такие двери открывала. Это что, пустяк! Однажды в Минске вскрыла сейф сберкассы, сразу пятьдесят тысяч в лапы! — похвалилась Клара. — Думала, буду самой богатой дамой в Советском Союзе. И не заметила, как денежки уплыли…
— И не посадили?
— Надо, детка, выражаться культурно: «Не засыпались?» Нет, с тем делом я не засыпалась. Влипла я позже из-за пустяка: жене одного наркома сбыла липу под видом бриллианта и мне дали срок. Из тюрьмы меня выпустили немцы. Так что я ими вполне довольная. И уверена — с ними не пропаду.
Тем временем охранники, приоткрыв дверь и что-то прокричав угрожающе, втолкнули в вагон сбежавших девушек. Аня и Шура тут же опустились на пол. Их лица, руки и ноги были в ссадинах, кровоточили.
Беглянок окружили, стали расспрашивать: когда заметили их немцы, как удалось избежать расправы. У кого-то нашелся крошечный флакончик духов, ими смазали раны.
— Спасибо, девчата, спасибо, — морщась от боли, благодарили спутниц Аня и Шура. — А знаете, убежать все же можно…
Харьяс, испуганно взглянув на Клару, подмигнула девушкам, дескать, будьте осторожней, осмотрительней.
Клара, очевидно, поняв, почему Шура и Аня сразу умолкли, решила продемонстрировать свою лояльность:
— Бежать… а куда бежать-то? Мы же едем по оккупированной территории. Хотите попасть из огня да в полымя? Дурочки… Теперь нам нахрапом да смелостью ничего не добиться. Надо в ход пускать женскую хитрость да податливость. Эх, где мои восемнадцать годочков! Я бы такие шашни завела с немецкими офицериками!
И, помолчав, в напряженной тишине добавила:
— Да я и теперь бы не растерялась, только вот прибарахлиться бы чуть-чуть…
Поезд тронулся, задребезжали рассохшиеся доски вагона. Сквозь щели в стенах и на полу пробивались узкие полоски света.
Клара наклонилась к Харьяс и шепотом спросила:
— У тебя кольца или сережки есть? Немцы очень уважают золотые вещи. В Германии за золото можно кого хочешь подкупить, даже охрану.
— Никакого золота у меня сроду не было. Да и что толку — охранник выпустит, патруль задержит. Какой смысл подвергать себя опасности? — не поддавалась Клариным увещеваниям Харьяс.
— Вот именно, ты лучше и не пытайся бежать. Опасное дело. Этих, — она кивнула в сторону Шуры и Ани, — наверняка отправят в концлагерь. Я тебе помогу устроиться у бауэра[2]. Будешь молоко попивать и молодого помещика забавлять. Только тебе придется волосы перекисью водорода обесцветить, а то ты похожа на цыганку. Немцы, ох, не любят цыган. Идеал немецких парней — девочки с русыми волосами и голубыми глазами.
Между тем мысль о побеге не покидала Харьяс ни на минуту. Теперь она понимала, сколько ошибок допустила, очутившись в немецком тылу. Не следовало ей попадаться на глаза немцам, идти рыть окопы. Тогда ей думалось, что, смешавшись с местным населением, она быстро и беспрепятственно проберется в партизанский отряд, поставит на ноги мужа, вместе они перейдут фронт и вернутся в свою часть. И вот чем все обернулось. Упрекала себя Харьяс и в том, что не смогла убежать от немцев там, в деревне. Все боялась обратить на себя внимание.
А теперь убежать куда сложнее и опасней: поезд удалился от фронта. Возможно, они уже пересекли границу Советского Союза и едут по территории Польши, а то и Германии. Где и как укрыться на чужбине, если даже удастся отстать от поезда или убежать с пункта сортировки?! Несомненно, их везут на каторжные работы. Гитлеру нужна даровая рабочая сила. Теперь в этом ни у кого не было сомнений.