В этом сказании мы сталкиваемся с весьма любопытным фактом: превращением финала в завязку. Урызмаг ревнует своего юного спутника к его сверхъестественной силе, и можно предположить, что эта ревность является скрытой мотивацией убийства мальчика. Подчеркнем, что убийство Урызмагом своего сына и Сосланом своего помощника являются нормой для осетинского нартского эпоса.
В сказаниях о Батрадзе эти две темы (герой-малолетка и враждебность нартов к нему) разнесены: подвиги младенца Батрадза не порождают неприязни к нему, но затем нарты убивают Хамыца из ненависти к его неуязвимому сыну, и начинается вражда Батрадза сначала с нартами, а потом с небожителями; в битве с дуагами (богами) герой гибнет.
В цикле Батрадза спасение им именитых нартов является типовой ситуацией: он освобождает Урызмага, плененного Бората, Урызмага и Хамыца, пленных уаигами (великанами), Урызмага, Хамыца и Сослана, плененных уаигами, Сослана, плененного кадзиями (демонами преисподней). Некоторые обстоятельства, связанные с рождением Батрадза, позволяют сопоставить его с Ахиллом: матери обоих – морские девы, обоих героев необходимо выманить в мир людей. Кстати, младенец Батрадз, когда выходит из моря, держит в каждой руке по быку – этот случай чрезвычайно показателен как пример игнорирования эпическим сознанием соотношения размеров персонажей: ведь здесь Батрадз – младенец не только возрастом, но и ростом, однако его руки способны обхватить по быку. (Это – общеэпическая черта: об исполинских размерах богатыря сказитель то вспоминает, то забывает. Яркий пример – Илья Муромец и Святогор.)
Кажется, единственным исключением является Айсана: он воспитывается у богов и прибывает в селение натров, когда оно захвачено враждебным народом; мальчик освобождает селение, а затем добывает себе жену. Возвратившиеся домой нарты радостно принимают его.
* * *
Вражда нартов со сверхсильным младенцем находит определенную параллель в южнославянских песнях. Например, в различных вариантах сказания о "дете Дукадинче" – семилетнем богатыре исполинской силы, о котором Марко узнаёт от своего вещего коня. Марко вызывает мальчика на состязание, проигрывает ему, поит вином в знак примирения – и затем убивает в спину [Халанский. 1893-1895. С. 683-691]. Это откровенное убийство из зависти. Сравнивая это сказание с упомянутым ранее убийством Эрпа, мы обнаруживаем, что в эддическом тексте тема зависти к силе младшего героя скрыта другой внешней мотивацией (Эрп – сын наложницы, кроме того, братья его убивают за то, что он предложил им свою помощь, то есть посягнул на их славу) и само убийство составляет лишь часть сюжета. Сербская же песнь – едва ли ни единственный случай, где убийство одного героя другим выступает изолированно. Удивительно не то, что больше таких текстов нам не встретилось, а то, что существует этот, – ведь, хотя главный герой любого эпоса, как правило, далек от идеала [Гуревич. 1979. С. 41-49], всё же он в целом воспринимается как персонаж "положительный" и откровенно аморальных поступков совершать не должен. Излишне оговаривать, что термин "положительный" может быть применен к эпосу весьма условно, а степень аморальности поступков героя оценивается исходя из мировоззрения сказителей и слушателей эпоса, а не современного человека. В этом смысле убийство Эрпа братьями не является аморальным.
* * *
Еще одно эпическое произведение, анализ которого важен для нас – это казахское сказание о Едиге. В данном случае в эпическую схему оказались вовлечены подлинные события, так что сказание довольно далеко ушло от исторического первоисточника [Орлов. С. 128-147] и является прекрасным примером того, как именно идет трансформация реальной истории в эпический сюжет. Мы не будем сейчас освещать этот вопрос – это увело бы нас далеко в сторону; нас интересует сказание о Едиге как текст вне связи с его исторической основой.
В этом сказании фигурируют две пары "отец и сын". Первая пара – сам Едиге и Нуралин, вторая – Тохтамыш (то друг, то враг Едиге) и его сын Кадырберди; взаимоотношения между этими парами очень близки к схеме, описанной А.Ш. Кичиковым (сына врага может одолеть только сын героя), однако примечательно, что в этом сказании мстителем за отца выступает враг. Интересующие нас эпизоды выглядят так: Едиге едет мстить Тохтамышу за прошлые обиды, и тот бежит из своей страны. Сын Едиге Нуралин отправляется в погоню и убивает Тохтамыша, невзирая на завет отца ("Если он выступит бесстрашно готовым к единоборству, сохрани ему жизнь") [Орлов. С. 142]. Спустя годы возмужал Кадырберди, он опозорил Едиге (перескочил через него на коне), так что Едиге и Нуралин от позора умерли. Кадырберди воцарился в стране своего отца.