Обращает на себя внимание ряд моментов. Что же касается Кадырберди, мстящего за отца, то образ успешно действующего врага-мстителя объясняется просто: исторический Идигу действительно был убит сыном Тохтамыша Кадырберди. Для нас важнее Нуралин. Он фигурирует в роли героя-помощника при своем отце: совершает месть вместо него, хотя Едиге славный воин и ничто не мешает ему самому расквитаться с Тохтамышем; сын здесь вообще неотделим от отца – как иначе объяснить смерть их обоих от позора, которому подвергся только Едиге? При этом образ Нуралина лишен сверхъестественных черт.
* * *
В русских былинах герой-помощник в большинстве случаев не обладает мифологическими чертами. Таков Добрыня в былине о Дунае и в былине о Василии Казимировиче, Илья и Добрыня в былине о Потыке, Еким в былине об Алеше.
Роль Добрыни в былине о сватовстве Дуная может быть различной – от героя, сопоставимого с главным по значимости его деяний, до эпизодического лица, несущего на себе одну-единственную сюжетную функцию: отвезти в Киев Апраксью, когда Дунай остается биться с Настасьей (примеры последнего: Григ. № 18; Григ. № 217; Григ. № 282; Григ. № 298; Григ. № 362; Аст. № 34; Аст. № 38; Аст. № 45; Аст. № 110, а также контаминированный вариант Рыбн. № 9; Гильф. № 81). Наиболее распространенный вариант сюжета таков: Дунай, рассказав Владимиру об Апраксье, просит отпустить с ним в Литву Добрыню, затем по приезде оставляет друга во дворе сторожить коней и предупреждает, чтобы тот стал биться с татарами (отождествление Литвы и Орды чрезвычайно распространено в былинах), как только услышит шум в палатах (или как только Дунай ему закричит). Именно так и происходит: литовский король отказывает Дунаю в сватовстве, Дунай, разъярившись, расшибает стол и иногда крушит палаты, а Добрыня тем временем избивает татар во дворе, чем принуждает литовского короля подчиниться и отдать им Апраксью (Рыбн. № 42; Рыбн. № 70; Гильф. № 94; Гильф. № 102; Гильф. № 139; Тих. - Мил. № 36; Григ. № 367; Аст. № 185; Аст. Прилож. I, № 3; сюжет несколько видоизменен: Гильф. № 272). Отметим также региональную дистрибуцию вариантов этой былины: вариант с пассивным Добрыней распространен в архангельских сказаниях, второй вариант – в онежских.
В таком варианте сюжета нет логических неувязок. Очевидно, что Дунай предполагает отказ короля, но для начала хочет попытаться решить дело миром; когда же это оказывается невозможно, то в дело вступает Добрыня. Однако в другом варианте былины мы имеем дело с нарушением логики поступков героев: главный герой сознательно ослабляет себя, чтобы герой-помощник поспел к нему в самое последнее мгновение. В мировом эпосе подобное нам неоднократно встречалось. В данном случае Дунай оставляет Добрыню (нередко – еще и Алешу или Илью) в поле при подъезде к Литве (былинная Литва – несомненно, город, а не страна), предупреждая их, чтобы они поспешили к нему на помощь, когда он закричит. Богатыри успевают в критическую минуту, когда Дуная уже ведут казнить и т.п. (Онч. № 86; Григ. № 37; Григ. № 284 – зд. Добрыня остается во дворе, а не в поле). Подчеркнем еще раз, что такой нелогичный поворот сюжета – излюбленный повествовательный прием в тех случаях, когда надо подчеркнуть значимость деяний героя-помощника.
Во всех этих случаях сюжетные функции Дуная и его спутников четко разграничены. Но существует множество записей былины, где либо герои бьются рядом, либо вообще они увозят Апраксью без боя (первый случай: Рыбн. № 83; Гильф. № 34; Гильф. № 108; Григ. № 33; второй случай: Онч. № 45; Григ. № 220; Григ. № 420; Аст. № 27).
В одном случае вместо героя-помощника сказитель вводит волшебного помощника богатыря: его коня (Григ. № 349), причем богатырь этот – Добрыня. Между богатырем и конем происходит тот же разговор, что обычно бывает между Дунаем и Добрыней, и когда Добрыня оказывается связанным, то конь разрывает его путы – и далее Добрыня крушит вражеское (зд.: греческое!) войско.
Не во всех вариантах былины о Дунае роль Добрыни ограничивается этими двумя эпизодами. В архангельских былинах типовым началом повествования является освобождение Дуная из темницы Владимира, куда богатырь угодил по неизвестной причине. На пиру, когда Владимир спрашивает, кто из богатырей мог бы найти ему невесту, Добрыня говорит, что невесту способен найти заточенный Дунай, – и князь повелевает освободить витязя (Тих. - Мил. № 32; Григ. № 217; Григ. № 282; Григ. № 284; Григ. № 298; Григ. № 362; Григ. № 367; Григ. № 377; Григ. № 403; Григ. № 420; Аст. № 3; Аст. № 38; Аст. № 45). В некоторых записях Добрыня грустит на пиру и на вопрос князя о причине грусти отвечает, что печалится о своем заточенном друге (напр. Григ. № 227).