Чувствуя себя немного нелепо, Исана отдернула занавеску и вышла из фургона на полуденный солнцепек одного из первых весенних дней в долине Амарант
Мужчина среднего роста ждал ее снаружи, его темные волосы были подстрижены на положенную уставом легиона длину, доспех был простым и поношенным. Одна сторона его лица была грубо вытесана.
Другая — была изуродована шрамами от ожогов, клеймом, которым легион метил трусов, до самой скулы. Он носил простой меч на боку и алый плащ сингуляра Легиона.
Сердце Исаны забилось еще быстрее, и она улыбнулась ему:
— Арарис.
Его лицо озарилось редкой, мимолетной улыбкой, а глаза засветились изнутри.
Внезапное тепло его эмоций затопило Исану, и она почувствовала себя так, словно может взлететь над землёй. Она могла чувствовать его счастье и возбуждение от взгляда на неё, его привязанность и некую сдержанную и подавляемую страсть к ней, от чего, как она знала, её щеки порозовели.
— Исана, — тихо сказал он. Она протянула руку. Он взял её и склонился, касаясь губами её пальцев. Исана чувствовала тепло его дыхания, от которого приятное ощущение разливалось вверх по руке и танцевало в каждой клеточке её тела.
Он выпрямился, глаза его сияли, его пальцы нежно сжимали её кисть.
— Ты выглядишь… — он прищурился, в уголках глаз появились морщинки. — Заляпанной чернилами.
Исана откинула голову назад и рассмеялась.
— И прекрасной, — добавил он. — Я скучал по тебе.
— А я по тебе, — ответила она, накрывая его ладонь своей. — Что ты здесь делаешь? Мы должны были прибыть в Элинарх через два дня.
Улыбка Арариса погасла.
— Я принес тебе сообщение. Мы можем здесь говорить?
Исана огляделась вокруг. Возницы и их помощники сидели за простым обедом в кухонном фургоне, дальше вниз по дороге. Никого не было поблизости.
— Я полагаю, что так.
Арарис кивнул.
— Я послан предупредить тебя, разумеется, помнить о том, что хотя ты можешь быть кровной родственницей Тави, ты никогда ещё не встречалась с Руфусом Сципио. Ты должна принять все меры предосторожности, чтобы не раскрыть его личность.
— Разумеется, — вздохнула Исана. — Я пока ещё не дряхлая старуха. Что ещё?
Арарис какое-то время смотрел на неё, не отрываясь.
Потом сказал:
— Когда он был ребёнком, было справедливо и правильно, что ты должна была принимать решения за него, — он подался вперед, стиснув её пальцы и мягко подчёркивая свои слова. — Он больше не ребёнок.
Исана почувствовала, как её плечи одеревенели.
— Что ты имеешь в виду?
— Я имею в виду, — сказал он тем же мягким тоном, — что он имеет право знать, Исана. Он имеет право знать правду. Он теперь имеет право самостоятельно принимать решения.
Исана резко подняла подбородок, привычные за два десятилетия тревога и осторожность переросли во вспышку ярости и гнева.
— Да? А кто ты такой, чтобы что-то решать?
Лицо Арариса не дрогнуло.
— Его сингуляр, Исана. Его охранник и защитник. Я оберегаю его благополучие и защищаю его жизнь и свободу, ценой моих собственных, если это необходимо. И, на мой взгляд, невежество может оказаться опасным для него. Даже смертельным.
Исана прикусила губу и опустила глаза, не в силах встретиться взглядом со спокойными, немигающими глазами Арариса, окунуться в его непрерывную, крепкую любовь, остро ощущая его заботу о ней, его уважение, и его абсолютную искренность.
Он тронул её подбородок кончиками пальцев, заставив посмотреть на него.
— Исана, — сказал он. — Он твой сын. Тебе пора сказать ему. Он должен услышать это от тебя, — он покачал головой. — Но если ты не можешь или не хочешь — я сделаю это за тебя.
Исана чуть вздрогнула при этих его словах, как если бы они не были сказаны спокойным, ровным тоном.
— Уже дошло до этого? В самом деле?
— Да.
Простой ответ не оставлял абсолютно никакого места для сомнений. Исана снова прикусила губу.
— Он… поймёт ли он? Почему я должна была так поступить? Врать ему… — она покачала головой. — Он так быстро вырос, Арарис.
— Он поймёт, — тихо сказал он. — Или не поймет. Так или иначе, он заслуживает того, чтобы знать. Он должен знать.
Исана вздрогнула, и без её просьбы Арарис шагнул вперед, обняв её.
Она с благодарностью прижалась к нему, закрыв глаза. Его броня была тёплой от нежных лучей солнца, и он ощущался, как нечто устойчивое, неподвижное, словно упрямый камень в несущемся потоке. Да он и был таким.
Он всегда был рядом с ней, рядом с Тави, всегда присматривал за ними, помогал им, защищал их, его присутствие и его надёжность были чем-то настолько привычным, что она едва ли задумывалась над этим больше, чем надо ли трогать огонь, чтобы удостовериться, что он горячий, или воду, чтобы убедиться, что она влажная.