— Это нелепо.
— Может быть, — согласился Септимус, — Надеюсь, что так. Но пообещай мне.
Арарис нахмурился на мгновение. Затем его подбородок дернулся в коротком кивке.
— Я присмотрю за ними.
Септимус мягко пожал ему руку, его тон был теплым.
— Благодарю тебя.
Сон замер, остановившись на этой сцене.
Рядом с Исаной Линялый смотрел на образ Септимуса.
— Я подвел его, — сказал он. Слезы катились по его щекам поверх шрамов. — Я должен был стоять рядом с ним. Но стоило ему слегка подтолкнуть меня… и единственным моим желанием стало увести вас как можно дальше от битвы. Убедиться в вашей безопасности.
Он склонил голову.
— Я позволил моему сердцу управлять моей головой. Я позволил этому закрыть мне глаза на мой долг. Закрыть глаза на возможные опасности. Закрыть глаза на рану вашей сестры. Закрыть глаза на то, что может случиться с ребенком.
Он посмотрел на нее глазами полными печали.
— Я вас любил, Исана. Жену моего лучшего друга, моего брата по мечу. Я любил вас. И мне стыдно.
Долгое мгновение Исана смотрела на образ Септимуса, хотя иллюзорные слезы заволокли во сне ее зрение.
— Линялый…
— Я не могу искупить свои ошибки, — сказал Линялый. — Никогда мне не смыть кровь с моих рук. Отпусти меня. Здесь ничего для меня не осталось.
Исана повернулась к Линялому и протянула к нему свои бледные, изящные руки, чтобы обхватить ими его лицо. Она чувствовала его мучительную вину, чувствовала боль, самообвинение, бездонный колодец сожаления.
— То, что произошло, — тихо сказала она, — не было твоим решением. Это было ужасно. Я ненавижу, что это произошло. Но не ты был причиной всего этого.
— Исана… — прошептал Линялый.
— Ты всего лишь человек, — перебила его Исана. — Мы все совершаем ошибки.
— Но моя… — Арарис покачал головой. — Я был частью этой войны, в конце концов. Если бы Септимус остался жить, он был бы величайшим Первым Лордом Алеры среди когда-либо живших. У него был бы чрезвычайно одаренный наследник. Милосердная, понимающая жена рядом с ним. И ничего из этого не происходило бы.
— Возможно, — мягко сказала Исана. — Возможно, нет. Но ты не можешь нести на себе ответственность за действия тысяч и тысяч других людей. Ты должен это отпустить.
— Я не могу.
— Можешь, — сказала Исана. — В произошедшем не было твоей вины.
— Тави, — сказал Линялый.
— И это тоже не твоя ошибка, Линялый. — вздохнула Исана. — Она моя.
Линялый недоуменно моргнул.
— Что?
— Я сделала это с ним, — тихо произнесла Исана. — Когда он был еще ребенком. Всякий раз, когда я купала его, я думала о том, что могло бы случиться, если бы он проявил способности своего отца. Насколько сильно это привлекло бы к нему внимание. Что это обозначило бы его как наследника Гая. Сделало бы целью для всех властолюбивых маньяков Империи, мечтающих захватить трон. Сначала я не понимала, что делаю с ним.
Она встретила его взгляд твердо.
— Но когда поняла… Я не остановилась, Линялый. Я надавила сильнее. Я тормозила его развитие, чтобы он выглядел моложе своего возраста, чтобы то, что он был ребенком Септимуса, казалось невозможным. И в дополнение я сдерживала его разум, так или иначе. Я не позволяла его талантам когда-либо вырваться из-под контроля до тех пор, пока водяные фурии вокруг стедгольда настолько не привыкли к этому, что мне больше не приходилось думать об этом постоянно.
— В отличие от тебя, — проговорила она, — я точно знала, что я делала. И поэтому, моей вины в этой войне не меньше, чем твоей.
— Нет, Исана, — произнес Линялый.
— Да, — тихо возразила Исана, — Поэтому я остаюсь здесь. С тобой. Когда ты уйдешь, я уйду с тобой.
Глаза Линялого расширились:
— Нет, Исана, пожалуйста, не нужно. Просто оставь меня.
Она взяла обе его руки в свои:
— Никогда. Я не позволю тебе уйти, Арарис. И, гром и вороны, твои обязанности не выполнены. Ты поклялся служить Септимусу.
Она сжала его руки и твердо посмотрела ему в глаза:
— Он был твоим другом. Ты обещал ему.
Арарис смотрел на нее, дрожащий и молчаливый.
— Я знаю, как сильно была ранена твоя душа, но ты не можешь сдаться. Ты не можешь отказаться от своего долга сейчас, Арарис. У тебя нет на это права. Я нуждаюсь в тебе. — Она подняла подбородок. — Октавиан нуждается в тебе. Ты вернешься к исполнению своего долга. Или ты сделаешь свое предательство истинным, позволив себе умереть и забрав меня с собой.
Он начал плакать.
— Арарис, — сказала Исана низким, сочувствующим голосом.