Тави кивнул ему и заговорил без предисловий.
— Три часа. Нам нужно удерживать их как минимум столько.
Варг перевел взгляд с Тави на поле боя, где Ворд продолжал прибывать со всех направлений.
У подножия стены было месиво из оплавленного хитина и ошметков тел, которое осталось после контратаки шаманов.
— Три часа. Которые могут показаться вечностью.
— Столько потребуется, чтобы транспорты зашли в порт и погрузили наших людей с припасами, — сказал Тави. — Нет смысла спасать их сейчас, чтобы потом уморить голодом в море.
Варг согласно проворчал.
— А что будет с нашими воинами?
Тави изложил ему план отхода.
— Все это не будет иметь значения, если мы не выстоим сейчас.
К этому времени, Ворд уже оправился от потерь, нанесенных первым отпором, и снова начал концентрироваться, еще раз готовясь штурмовать укрепления всеми силами.
— Мы устоим, — прорычал Варг. — И будем ждать твоего сигнала.
Прошло три часа, отовсюду прибывало все больше и больше Ворда, их количество все росло, а атаки становились более последовательными и целенаправленными, и в течение трех часов последние защитники Кании отбрасывали их обратно.
Потери ужасали, это была самая страшная из битв, которые им довелось увидеть — как и для Первого Алеранского, несомненно, тоже.
Как только заклинатели земли закрыли проем в стенах, Легионам предстояло оборонять относительно узкий участок укреплений — соразмерно их численности.
Львиная доля сражений пришлась на канимов.
Шуранцы и нарашанцы сражались бок о бок, резервным силам воинов все чаще и чаще приходилось бросаться вперед, на помощь бойцам ополчения, которым доставалось в их более легкой броне.
Шаманы взывали к ночному небу и насылали на нападающих смерть в разных отвратительных формах — как оказалось, у Варга были добровольцы из его народа, которые, по пути в Канию, понемногу регулярно пускали себе кровь, чтобы создать для шаманов ее запас.
Они безудержно выплескивали ее на Ворд, для эффекта устрашения, пока им не пришлось изливать свои облака кислоты на поверхность укреплений, не для уничтожения Ворда, а чтобы растворить тела, громоздящиеся все выше и выше и создающие подъем для Ворда, наступающего следом.
Для алеранцев сражение было ужасным и отчаянным.
Фаланги легионеров, работая вместе, могли отражать волны нападений противника, но, когда строй нарушался, или когда кого-нибудь из воинов окружали, смерть подступала совсем близко.
Антиллар Максимус, возглавляя костяк Рыцарей Земли и Металла, бросался в бой снова и снова, где более смертоносное оружие могучих Рыцарей сокрушало панцири Ворда как игрушку, оттесняя врага от более уязвимых легионеров.
Тави сделал все, что было в его силах, чтобы люди могли сражаться на прочной основе, и для облегчения ротации задних рядов с передовыми, борясь с усталостью бойцов, которая в итоге была более опасна, чем яд или любые формы Ворда.
Тяжелораненых, не способных передвигаться самостоятельно, выносили с поля боя, стабилизировали и грузили на корабли, ожидающие их у подножия города Молвар.
Остальные раны быстро закрывались, а людей отправляли на позиции обратно, пока в Легионе не осталось практически ни одной центурии, которая, по крайней мере, наполовину не состояла из легкораненых.
Когда натиск Ворда становился слишком сильным, на помощь обороняющимся приходили заклинатели огня, но Рыцари Огня быстро уставали, и вскоре только Крассус оставался в состоянии прикрывать огнем, жизненно необходимым Легионам.
Тави мог лишь тихо направлять молодого человека, с его позиции в тылу боевых действий, и удивляться, как молодому Трибуну удается подниматься на ноги снова и снова, чтобы продолжать уничтожать Ворда.
Тем временем в тылу сражения население заполнило наспех проделанные в камне спуски к воде, где шла погрузка на гигантские ледяные корабли.
Семьи канимов тащили на себе тяжелую поклажу, прикладывая неимоверные усилия, чтобы загрузить суда припасами, осознание верной гибели, взывающей с земляных валов, заставляло их работать сообща и поддерживать порядок сильнее, чем любой закон или обычай.
Дважды Ворд прорывал укрепления и начинал расползаться по террасам — но оба раза Анаг и шуаранская кавалерия на таургах вступали в бой, сбивая напор нападавших, которых затем оттесняли назад отряды элиты Варга, во главе с самим Мастером войны.
И затем, после более чем четырех бесконечных, кошмарных часов, с пирсов горны Магнуса начали трубить отступление.
— Наконец-то! — Воскликнул Тави, поворачиваясь к трубачу, которого он держал подле себя. — Труби канимам! Сигнал к отступлению!
Как только раздался звук серебряной трубы, Первое Копье обернулся со своего места в рядах, выискивая Тави глазами.
Тави просигналил Маркусу рукой, и старый центурион начал выкрикивать приказания, которые тотчас же повторялись в рядах.
Еще раз завопили рога канимов, и в последний раз вперед выступили шаманы, разом призывая магию крови.
Ворд откатился назад от истребления — и, пользуясь моментом, защитники развернулись и покинули свои позиции.
— Вперед! — Прокричал Тави, махая людям за ним, приказывая им отступать должным образом, чтобы спастись, чтобы выжить. — Через городские ворота и вниз, к кораблю! Маршрут отмечен нашими цветами! Бегом, бегом, бегом!
Четыре часа напряженной борьбы — плохая подготовка к трудному полуторамильному переходу, который войскам придется проделать, прежде чем подняться на борт судов, но все они, казалось, просто жаждали взять ноги в руки.
Несмотря на часы истребления и хаоса, которым они с канимами подвергли Ворд, заметного уменьшения численности врага у стен не произошло — это была битва, победить в которой невозможно, и они это знали. Можно было только надеяться остаться в живых.
Ворд перевалил через стены и полился как черный поток, наконец-то прорвавший плотину, преследуя отступающие силы — но кавалерия на таургах врезалась в авангард наступления.
Таурги с ревом ярости и страха врезались в наступающий Ворд мощным и неистовым тараном, словно неудержимый, сокрушительный молот, какого Тави видеть не доводилось, и вмял акры Ворда в землю Кании.
Снова и снова проносились таурги, и то здесь, то там, одно из огромных ездовых животных падало, опрокинутое превосходящими массами, увлекая на холодную землю воинов-канимов в сине-черной броне, навстречу неизбежной смерти.
Но все, что они могли — это замедлить накатывающую волну.
Тави торопился позади войск алеранцев, взвалив руку Красуса на плечо, он тащил на себе обессиленного молодого Трибуна вслед основным силам.
Он был истощен, напряжение чувствовалось в каждом нерве. Все происходило очень быстро и, в то же время, в мучительно замедленном искажении.
Потоки канимов и алеранцев текли в Молвар через несколько городских ворот, откуда они бросались к докам, где в ожидании их в определенном порядке стояли корабли.
Инструкции по погрузке были разработаны для скорости, а не для порядка. Каждый корабль принимал максимальную количество первых добежавших и освобождал место у пирса в порту для следующего.
Если бы, когда был моложе, Тави знал, насколько исход войны зависел от обширных и сложных способов организации людей, где им ходить, есть, спать, справлять нужду, он решил, что относился бы к предмету совершенно по-другому.
Он вошел в город в числе последних алеранцев и мог видеть Ворд, несущийся к городу, который занимал уже пол равнины, когда канимы захлопнули ворота и заперли их.
— Вперед! — Тихо подгонял их Тави. — Скорей! Скорей! Скорей!
Он услышал, как снаружи кавалерия канимов протрубила свое отступление, а затем таурги промчались к каменному пирсу.
Тави не мог даже представить опасность и неразбериху, что вскоре последует, когда несколько сотен вкусивших крови канимов направят своих обезумевших в бою таургов вниз по узкой каменной лестнице, чтобы погрузиться на ледяные корабли, но и так было ясно, что ни один нормальный человек не захочет оказаться поблизости.
Пока Тави продолжал подгонять людей, чтобы те поскорее пробирались через город в направлении, отмеченном флажками, сделанными из полосок красной и синей ткани, он увидел, как канимы начали стремительно двигаться по стенам и зданиям города, поджигая их пылающими факелами.