И все-таки Фурманов счастлив. Да к тому же в этот же день он заканчивает и писавшееся по ночам художественное произведение. Драму «Коммунисты» (более позднее название «За коммунизм»). О том, что ор пишет, шутка сказать, драму, знает только Ная. Только она знает, что заканчивает он и работу над повестью «Записки обывателя», где в сложной форме разоблачает проникшего в ряды партии мещанина, где пытается обнажить самые корни мещанства, источники, его питающие, сорвать очень порой искусную маску с лица обывателя. Не скоро еще увидит свет эта повесть. Уже после «Чапаева» и «Мятежа». И о ней пока не узнает никто.
Пишет он и короткие очерки — зарисовки, воспоминания, вернее сказать, заготовки для других книг: «По каменному грунту», «Андреев».
В конце марта, вскоре после восстановления Советской власти в Грузии, Фурманов получает назначение уже более близкое к литературному труду, к любимому делу. В Тифлис. Редактором большой ежедневной газеты 11-й армии «Красный воин».
С грустью прощается Фурманов с друзьями-кубанцами, с увлечением мечтает уже о новой работе.
Незадолго до отъезда из Краснодара комиссар-писатель (да, уже в какой-то мере писатель) собирает на квартире друга своего, члена Реввоенсовета М. С. Эпштейна, нескольких товарищей и читает им пьесу «Коммунисты».
Читает смущенно, взволнованно (впервые он выступает как драматург!). В обсуждении принимают участие и режиссеры театра 9-й армии, созданного Анной Никитичной, известные по тем временам театральные деятели, Розен-Санин и Дмитриев.
Многие сцены этой написанной еще далеко не профессионально пьесы пришлись по душе слушателям. Высоко оценили и режиссеры сцены в окопах, во время и после боя, написанные сочным языком разговоры красноармейцев.
В целом пьесу (не без изрядной критики) одобрили. Но в тех условиях она была очень сложна для постановки (в особенности массовые сцены). Законы театра были незнакомы Фурманову.
Очень чуткий и восприимчивый ко всяким оттенкам суждений, Фурманов, не встретив (как ему не без оснований показалось) должной поддержки, оставил эту пьесу краснодарским режиссерам, но сам быстро охладел к ней.
Так она и не увидела света рампы[22].
Да, путь к литературе был еще долог, сложен и тернист.
Правда, в Краснодарском театре Фурманов еще выступил перед самым отъездом. Но выступил не с пьесой, а… с большим докладом «Антанта, мелкобуржуазная стихия и продналог…».
Тифлис напомнил Дмитрию Андреевичу и Анне Никитичне дни их первых встреч.
Сколько событий произошло за эти пять лет! Событий, изменивших все лицо мира. А они совсем как тогда, сильные и молодые, бродят по берегу реки Куры, подымаются на гору Давида, при первой возможности совершают экскурсию в Мцхет. Перебивая друг друга, читают стихи Лермонтова.
Но надо включаться в новую работу. Впервые он редактор большой ежедневной газеты. А состояние газеты неважное. Нет бумаги. Не хватает наборщиков. Все надо начинать едва ли не с самого начала. Но к этому он привык. Это он осилит. Надо искать главное, основное звено, за которое следует взяться в первую очередь.
Основное звено — это связь с читателями, с красноармейской массой. Эта связь у газеты никак не налажена. А без этого красноармейская газета — пустое место, казенный официальный листок.
Он сам выступает в газете с острыми статьями на самые разные темы. Редактор не имеет права молчать или замыкаться в какой-то узкий круг вопросов. Он пишет пропагандистские статьи «В чем наша сила», «Борцы и мстители». Он публикует статьи на международные темы: «Революция в Германии». Он откликается на самые острые события. Он сам отвечает на красноармейские письма.
Как характерен для всего стиля работы Фурманова его «Ответ беспартийному красноармейцу тов. Холмогорову».
Холмогоров написал в редакцию горькое и искреннее письмо о том, что в его родном селе (Екатеринбургской губернии) в исполком пролезли заядлые кулаки, которые притесняют бедноту.
Он приводил примеры издевательства над больной женой красноармейца Мариной.
«Мы этого дела не оставим, — с негодованием пишет Фурманов, — и пошлем твое письмо через рабоче-крестьянскую инспекцию прямо в Екатеринбургскую губернию. Там разберут самое дело, да кстати прощупают бока кулакам. проделывающим такие истории с красноармейскими женами Таких подлостей прощать нельзя. Видно, ты недаром бьешься в Красной Армии с 18 года, и хотя до сих пор остался беспартийным, но рассуждаешь в своем письме, как настоящий коммунист. Ты совершенно правильно заявляешь в конце, что «наша надежда только на трудящихся и на Красную Армию»…
…Если где заметишь еще какие-нибудь недостатки и преступления, не робей, говори про них открыто: в своем рабоче-крестьянском государстве тебе некого бояться. Помни, что советская власть придет к тебе на помощь, и помни еще и о том, что, обнажая преступления, ты эту власть не ослабляешь, а укрепляешь…»
Фурманов созывает в Тифлисе первое в Красной Армии совещание военкоров, членов редколлегий «живых» газет и редакторов дивизионных газет 11-й армии. Выступает с большим докладом о красноармейской печати, проводит долгие беседы с каждым редактором дивизионки. Детально изучив в короткий срок всю обстановку в Закавказье, в особенности в пограничных районах, он призывает к особой бдительности.
Когда редактор дивизионки Герман Броварский рассказал ему о том, что разбойничьи отряды Шахверана и Наджафа в основном разгромлены и убрались в Иран, Фурманов быстро возразил:
— А разве можно быть уверенным, что провокационные налеты не повторятся?
Он с пристрастием допрашивал: достаточна ли связь газеты с пограничными частями, как освещается жизнь красноармейцев, находится ли в поле зрения газеты политическая и хозяйственная работа среди населения районов, освобожденных от белоханского гнета?
— Здесь совсем особые условия, — задумчиво говорил он Нае, — это, правда, не Семиречье. Но и здесь национальный вопрос должен быть постоянно в поле нашего зрения. И борьба с остатками колониалистских элементов. Обо всем этом должна думать газета. Не позволять себе ограничиваться повседневной текучкой. Смотреть вперед…
Особенно по душе пришлись Фурманову «живые», театрализованные газеты, пользовавшиеся в частях большим успехом.
Он и сам принимал участие в подобных газетах, выступая и готовя специальный репертуар при активной помощи Анны Никитичны.
В Закавказье Фурманов пробыл всего несколько недель.
Но сделал в этот короткий срок очень много. Газета «Красный воин» получила впоследствии Почетную грамоту народного комиссара обороны К. Е. Ворошилова, в которой особо отмечалась роль Фурманова в организации этой газеты.
Мечты о большой литературе не покидали Фурманова. Не раз перечитывал он свои записи о днях минувших.
Нельзя было не рассказать обо всем пережитом. В рассказах, в повести, в романе… Он сам еще не знал, в какой форме он расскажет людям о Чапаеве, о Ковтюхе, о красном десанте, о мятеже. Но рассказать он обязан. Этого требовали у него даже в снах беспокойных будущие его герои. Им было тесно в клеенчатых тетрадях дневников.
Он продолжал работу над повестью «Красный десант». Скупые дневниковые записи обрастали все новыми и новыми деталями. Возникали образы друзей, соратников, героев. Епифан Ковтюх. Курносый, веснушчатый храбрец-пулеметчик Коцюбенко. Восемнадцатилетний комсомолец Ганька, гитарист, плясун, певец, бесстрашный кавалерист-разведчик, худенький, гибкий. И рядом с ним могучий богатырь, эскадронный командир Чобот. Твердый, уверенный в себе, настойчивый, кремень — не человек, командир артиллерии Кульберг. Лихой командир разведки Кондра. (Это он первый замаскировался под белого офицера.) Бесстрашный Ковалев, ближайший помощник Ковтюха. Матрос Леонтий Щеткин. Круглые, как у совы, глаза, когда надо, добрые, а когда и жестокие. Широкая, открытая грудь. Кудрявый, бледнолицый белорус, лихой наездник Танчук и конь его, любимый, пегий конь со странной кличкой Юсь. И опять мысли его обращаются к Ковтюху. Вспоминает, как рассказывал ему Ковтюх о знаменитом своем Таманском походе. Он даже сделал потом большой набросок «По каменному грунту». Нет, об этом он писать больше не будет. Надо писать о том, что сам видел, в чем сам участвовал. И этого материала хватит на несколько лет. «…писать большую вещь из истории гражданской войны… если и стану писать маленькие рассказы, то лишь с расчетом собрать их как части и дать потом общий большой роман…»
22
Пьеса «За коммунизм» была впервые опубликована в журнале «Литературное наследство» № 34, 1965. Публикация А. П. Антоненковой. Вступ статья П В. Куприяновского. Карандашная рукопись (перебеленный текст произведения) хранится в Отделе рукописных фондов ИМЛИ.