Стадион потихоньку заполняется народом. Внизу, вдоль трибун и вокруг поля бродят люди, сотни и тысячи людей, карабкаются вверх по ступенькам, разыскивают свои места. Среди них довольно много пьяных, в том числе и подростков. Они ковыляют, держась друг за друга, по-шакальи скаля зубы, шипя и грязно ругаясь. Встречаясь с ними взглядом, лучше отвести глаза; попавшись им навстречу, лучше уступить дорогу. Не успеешь - у всех на виду набросятся толпой, свалят на землю, будут рвать одежду и топтать ногами. К счастью, публика подобного сорта группируется преимущественно на северной трибуне, за воротами.
А на "западе" народ в основном солидный - люди, согласные заплатить лишнюю сотню-другую ради того, чтобы не жариться на солнце и не сидеть вперемежку с бухими подростками. Впрочем, нетрезвых и здесь хватает. Не употребивших баночку пивка по жаре, а именно нетрезвых - с трудом держащихся на ногах и не слишком адекватно воспринимающих окружающую действительность. Создается впечатление, что неумеренное поглощение алкоголесодержащих напитков - такой же обязательный атрибут футбольного боления, как костюм с галстуком в театре или плавки на пляже.
Прямо над Антоном, на ряд выше место занимает долговязый молодой человек, одетый в зелено-бело-синюю рубашку, такие же штаны и в колпак той же расцветки. Сосед справа - это тощий узкоплечий субъект со сморщенным острым личиком и подслеповатыми глазками. Снизу, под ногами Антона располагается бородатый очкарик средних лет с кульком семечек, которые он и начинает немедленно грызть. Дальше, под Симеонычем... впрочем, вряд ли стоит перечислять всех - толстых и худых, лысых и волосатых, взрослых и юных, трезвых и не очень. Достаточно сказать, что этим вечером на трибунах в предвкушении матча с лидером чемпионата собралось более тридцати тысяч болельщиков.
Кстати, интересно отметить, что среди них и известные нам уже персонажи - мальчик Коля и трое его новых знакомцев: "Афанасий", "Мартышка" и "Гиббон-орангутан", которого, как оказалось, кличут Толиком. Все они изрядно пьяны. Лица их пламенеют нездоровой краснотой, ноги выписывают разнообразные геометрические кривые, которые математик отождествил бы с "эпициклоидами" и "архимедовыми улитками", а языки заплетаются. Впрочем, на северной трибуне они мало чем отличаются от окружающей публики. "Афанасий" здесь свой:
- Чуваки, знакомьтесь. Это - Колян, вот такой пацан, мля. А это Геныч, Паленый и Баклажан. А вон там еще наши сидят - Айрат Муталибов с Ленкой, это его телка, мля...
Где-то здесь, на "севере" и Ксюша. Но северная трибуна большая. На ней собрались разные люди, не только гопота, так что с Ксюшей ничего плохого не случится. Да она же Иная, на нее просто никто не обратит внимание, если она этого не захочет!
Кроме того, на "севере" один сектор выделен для фанатов ЦСКА - вон они, размахивая красно-синиим флагами, что-то вопя и дудя в какие-то трубы, занимают свои места. Жидкие цепочки милиционеров делают вид, что огораживают этот сектор со всех сторон.
* * *
Но вот минутная стрелка приближается к числу "двенадцать", переполненный стадион гудит все недовольней и напряженней, вдруг с грохотом и дымом по периметру поля вспыхивает мини-фейерверк, над трибунами через динамики раздается бравурная музыка, и на поле двумя параллельными шеренгами начинают выбегать футболисты. Стадион взревывает десятками тысяч глоток, но орут не все.
- Что за музон? - раздается неподалеку чей-то вопрос нетрезвым голосом.
- Гы, ты не знаешь? Это же "Кармина Бурана", - отвечают ему с одной стороны.
- Ни фига, это "О Фортуна!", - авторитетно заявляют с другой стороны.
- Мужики, не спорьте, да это же Карл Орф, - вмешивается третий.
Тем временем, диктор объявляет по стадиону составы команд. Его голос мечется между трибун, многократно отражаясь, и неопытному уху трудно понять, что же он говорит. Но тренированные болельщики ревом откликаются на первые же слоги очередной фамилии.
- Бе-бе-бе! - вещает диктор.
- Э-э-э! - взрывается гостевой сектор. На остальных трибунах поднимается пронзительный свист. "Лох! Сопляк залупастый!" - раздаются то тут, то там возгласы.
- Бу-бу-бу! - продолжает диктор.
- У-у-у! - издалека орут фанаты ЦСКА. "Хрен волосатый! Урод!" - откликается стадион.
Потом диктор начинает объявлять состав команды хозяев. Каждая новая фамилия встречается плотным ревом восторга. Впрочем, радуются далеко не все. Одихмантьев, например, сокрушенно качает головой и разводит руками.
- Это кто у нас на правом краю защиты? Он что, играть когда-нибудь умел? Как он в основу попал?
- Дык, некому больше, - грустно отвечает Симеоныч. - Тот, кого ты имеешь в виду, в Питер позавчера сдриснул.
- А в центре полузащиты что-то пусто...
- На прошлой неделе в "Динамию" продали.
- И центрфорвард какой-то новенький.
- Из дубля. Говорят, молодой, но перспективный. Взамен тех, которые в Казлань и Анальчик на просмотр отправились.
Сверху снова раздается окрик:
- Кончайте сыпать соль на сахар, "спицЫалисты"! И без вас тошно!
Одихмантьев косится наверх, но сдерживается. А Антону все эти фамилии ничего не говорят. Он нацепляет на нос магические очки и начинает рассматривать стадион. Антон видит на "севере" яркую звездочку - это явно Ксюша. Пара-тройка мелких магических искр сверкает и на противоположной трибуне, это неизвестные Антону Иные. Впрочем, он и без очков, внутренним зрением ощущает, что и на западной трибуне где-то левее и выше сидят еще маги. В Самаре многие любят футбол, не только обычные люди, и не только Светлые Иные.
Интересно, а не бывает ли у кого-нибудь них соблазна поиграть в старика Хоттабыча?
* * *
Раздается свисток, и игра начинается.
Нет, не прав был знаменитый советский писатель Лагин. Невозможно заниматься целенаправленной магией во время футбольного матча. Стадион - это бушующий шторм, бурлящий котел, клокочущий кратер Силы! Ежесекундно сотни и тысячи бешено вращающихся вихрей рождаются над головами игроков, судей и болельщиков, чтобы тотчас погаснуть. Сила окрашена преимущественно в темный цвет - здесь и злоба, и ненависть, и раздражение, и разочарование, но изредка этот клубящийся туман негативных эмоций в разных направлениях пронзают радужные разряды радости и восторга. Темный маг, попытавшись насосаться здесь отрицательной энергии, неминуемо ошпарится и потерпит неудачу, - вы пробовали напиться из кипящей кастрюли? Светлый маг, намеревающийся вкусить здесь амброзии лучистого счастья, тоже рискует сгореть и обуглиться, словно курильщик, забравшийся в поисках "огонька" в трансформаторную будку.
А любая целенаправленная магия, примененная Темным или Светлым магом, в этих условиях неминуемо будет закручена вихрем, смята и разорвана. Пожалуй, Антон рискнул бы приподнять штангу ворот на пару дециметров, опираясь на мощь заряженного под завязку магического жезла. Но результат гарантировать не стал бы. Н-да, Гассан Абдурахман ибн Хоттаб был велик! Не то, что нынешнее племя.
Поле тоже напоминает штормовое море. Красно-синие волны поминутно накатываются на половину хозяев - первая, вторая, третья... да когда же это кончится? Кажется, что игроки гостей и бегают быстрее, и борются за мяч активнее, да и располагаются на поляне целесообразней. По крайней мере, мяч практически постоянно находится у них, и они под недовольный ропот трибун продолжают атаковать. Хозяева же, одетые в мышиного цвета футболки, неуверенно отбиваются, пытаются изредка перейти на чужую половину поля, но путаются в собственных ногах, теряют мяч... и снова красно-синяя волна подхватывает пятнистую сферу и влечет ее в направлении хозяйских ворот. С поля слышны гулкие пинки по мячу и смачная ругань игроков. Двое футболистов из разных команд получают травмы и покидают поле.