Отсутствие друзей говорит о продолжающемся эмоциональном сдвиге, но одно это редко заставляет окружающих человека людей высказываться о нем, как о ненормальном. Скорее всего, Гитлер отталкивал окружающих не только эмоциональной неадекватностью в общении, но и высказываниями определенно нелепого характера. Видимо, это была националистическая и расистская болтовня.
В сущности, друзей у Гитлера не было никогда. Отношения с наиболее близкими ему "соратниками" по партии основывались на общем для них стремлении к наибольшему объему власти. Гитлеру адресовывалась лояльность и "преданность", он платил деньгами, постами, привилегиями - и, конечно, частью власти. Изменись соотношение сил - и свора сообщников немедленно устранила бы его от власти и выдвинула бы нового "вождя".
Так и произошло в последние месяцы "третьего рейха".
В апреле 1945 г. Геринг попытался оттеснить Гитлера от власти, прослышав, что фюрер уже неспособен руководить. Гитлер, узнав о попытке Геринга взять власть в свои руки, немедленно объявил его изменником, приказал арестовать и, видимо, не замедлил бы расстрелять "верного Геринга", если бы не обстановка хаоса, в которой рейхсмаршалу с помощью преданных ему офицеров люфтваффе удалось избежать мести со стороны "обожаемого фюрера".
"Гитлер и Геринг вели борьбу за власть, которой они уже не располагали, - пишет А. Полторак. - Много лет назад они заглянули в лицо этого самого загадочного сфинкса - и с тех пор никто из них не в состоянии был отвести от него глаз. Они с наслаждением испытывали хмельное действие неограниченной власти - власти покорять всех и все, власти нападать на другие страны, власти сжигать людей на треблинских и бухенвальдских кострах. И даже в весенние дни 1945 г. каждый из них стремился к удержанию и захвату этой власти" (74, с. 169,170).
Риббентроп, не включенный Гитлером в список правительства, который фюрер оставил перед тем, как отправиться на тот свет, страшно обижался на своего патрона и чувствовал себя преданным: "Я отдал ему все, - говорил Риббентроп врачу. - Я всегда стоял за него. А в результате он выбросил меня" (74, с. 257).
Гиммлер в апреле пытался связаться с американским командованием и обсуждал с Шелленбергом возможность устранения Гитлера. 30 апреля Борман послал Деницу радиограмму от имени Гитлера: "Раскрыт новый заговор. По радиосообщениям противника, Гиммлер через Швецию) добивается капитуляции. Фюрер рассчитывает, что в отношении заговорщиков Вы будете действовать молниеносно и с несгибаемой твердостью" (74, с. 43).
В итоге Гитлер назначил своим преемником Деница, поскольку практически все наиболее близкие к Гитлеру члены его банды, в сущности, предали его.
Борман мог претендовать на роль друга Гитлера, если бы не был его "тенью".
У Сталина были друзья до того, как он приблизился к своей цели - полной власти. Орджоникидзе был близок Сталину - и застрелился (или был убит). Еще один близкий "вождю" человек - А. Сванидзе, был арестован. Когда Сталину сообщили об этом, он сказал: пусть извинится за свои ошибки, больше от него ничего не требуется. Сванидзе ответил, что ему не за что извиняться - и был расстрелян (110, с. 256).
Наиболее близкие Сталину члены его банды - Молотов, Ворошилов, Каганович, Микоян - не были его друзьями. Это были сообщники, с которыми его связывали отношения, подобные тем, которые связывают главаря уголовной банды с его дружками; такие отношения предполагают, что главарь в любой момент может прирезать любого из дружков, и уж как минимум держит их в страхе.
Почти у всех сообщников Сталина были репрессированы родственники. Например, у Калинина и Молотова были арестованы и осуждены жены, у Ворошилова - дочь.
Незадолго перед смертью Сталин приказал арестовать Микояна.
О характере родственных привязанностей Сталина можно судить но воспоминаниям его дочери.
"Вокруг отца был в те годы круг близких людей... Это был круг, служивший источником неподкупной... информации. Он создался около мамы и исчез вскоре после ее смерти - сперва постепенно, а после 1937 года окончательно и безвозвратно" (2, с. 33).
К своему сыну от первой жены Якову Сталин относился "незаслуженно холодно и несправедливо" (2, с. 33).
"Доведенный до отчаяния отношением отца, совсем не помогавшего ему, Яша выстрелил в себя у нас на кухне, па квартире в Кремле... Он, к счастью, только ранил себя, пуля прошла навылет. Но отец нашел в этом повод для насмешек: "Ха, не попал!" - любил он издеваться" (2, с. 97).
"Странно, мой отец из своих восьми внуков знал и видел только троих... Мой сын, наполовину еврей, сын моего нерпою мужа... вызывал его нежную любовь" (2, с. 65).
Признаки этой "нежной любви" С. Аллилуева усматривает в следующем:
"Отец поиграл с ним полчасика, побродил вокруг дома и уехал... При его лаконичности и, слова: "сынок у тебя ~ хорош! Глаза хорошие у него", равнялись длинной хвалебной оде в устах другого человека. Отец видел Оську еще два раза - последний раз за четыре года до смерти, когда малышу било семь лет. "Какие вдумчивые глаза! - сказал отец. - Умный мальчик!" - и опять я была счастлива" (2, с. 64, 65).
Свою жену, Надежду Аллилуеву, (Сталин довел до самоубийства.
Что касается Мао Цзедуна, то как политик фашистского толка он сформировался уже во второй половине 20-х годов, практически одновременно с Гитлером и Сталиным: это видно из хладнокровных, продуманных действий Мао, направленных на физическое уничтожение ею противников внутри партии.
Самые ранние и достаточно подробные описания психики Мао Цзедуна содержатся в дневнике П. П. Владимирова. Эти записи свидетельствуют, что в первой половине 40-х годов, то сеть в период первого успешного захвата власти над КПК Мао Цчедуном, в его психике налицо были симптомы паранойяльно-истеричной психопатии.
Запись от 15 сентября 1944 г.: "У председателя КПК нет друзей. Есть нужные люди, но друзей нет. Для него имеет ценность лишь тот, кто ему сейчас необходим. Все, что не "полезно" для нею - безразлично или вредно... Мао обижается со многими людьми. Но он удивительно нелюдим. По сути он одинок. Окончательно одинок. Опасно одинок" (20, с. 342).
25 декабря 1945 г.: "У Мао нет и не может быть привязанностей. Привычка есть, но всепоглощающая страсть - только власть. Она уродует Мао Цзедуна, превращая его в опасную агрессивную личность, лишенную естественных человеческих эмоций" (20, с. 412)