Когда милицейский начальник вдвинулся в кабинет — Вавёркин отпрянул к стенке и едва не свернул на пол весь кофе. Ежонков же лишь флегматично пожал плечами и отъел половину от пирожного «Наполеон».
— Васёк, я же тебе сказал, — прошамкал он набитым ртом. — Без «петушиного слова» выборочный гипноз не снимается! И не надо пугать Вавёркина — он и без тебя тут запуган до зелёных серверов!
— Ладно, — спокойно и беззлобно парировал Недобежкин, залпом осушил нетронутую чашечку кофе и уселся на стул Вавёркина. — А ну-ка, Серёгин, что ты там говорил про «петушиное слово»? Подтверди-ка теорию! — начальник кивнул в сторону безответного Сидорова, приглашая Петра Ивановича применить к нему «заклинание» Генриха Артеррана.
Пётр Иванович колдовать и гипнотизировать не умел. Он вышел вперёд с долей опаски — а вдруг у него, дилетанта в мире тонких материй, ничего путного не выйдет? Вон, Ежонков как глазом косит — уже намылился изобличить Серёгина в некомпетентности по части гипноза и жёлчно заметить, что тот — «амбал, а не психиатр». Да, Пётр Иванович не психиатр, но попытка — не пытка. Серёгин собрался с мыслями, вспомнил ту интонацию, с которой «верхнелягушинский чёрт» задавал свою коронный вопрос, и громко продекламировал:
— Вопросы есть?
— Вопросов не-ет! — полушёпотом протянул Сидоров, отозвавшись на «петушиный» пароль.
— Эй, а Пётр Иванович вылечил его! — заметил Вавёркин и отошёл от стенки, в которую влип, спасаясь от начальственного гнева Недобежкина.
— Вау! — выдохнул Ежонков и засунул в большой рот целое пирожное, а потом — подобрался ближе к Серёгину. — Чёрт! Серёгин угадал «петушиное слово»! Ну, ты даёшь! — он хлопнул Петра Ивановича по плечу. — Серёгин у нас экстрасенс! Кашпировский!
— Я мыслю логически, — буркнул Пётр Иванович, поражённый своей неожиданной победой над «звериной порчей», и подошёл к Сидорову.
Сидоров приходил в себя — он сел на кушетке и протёр руками ожившие глаза.
— Саня, ты как? — участливо поинтересовался Серёгин, заглянув в осунувшееся лицо сержанта.
— Не знаю… — сонным голосом пробормотал Сидоров, поёрзав на кушетке. — Я помню только, как выстрелил в него…
Сержант явно хотел сказать что-то ещё, но ему не позволил шумный Ежонков. «Суперагент» скушал ещё одно пирожное, и в один прыжок оказался рядом с сержантом.
— Надо же, Сидоров убил чудовище! — воскликнул он, и тут же наступил на горло собственной песне и задумался. — Но, как это он а, Васёк? — он глянул на Недобежкина, словно бы ища у него помощи. — Нет, вы слышали?.. — Ежонков спрыгнул со стула, подбежал к Сидорову, схватил его за голову и начал осматривать: оттягивать веки, дёргать за уши и за нос.
— Да, отстань ты от меня! — не выдержал Сидоров, отбросил от себя навязчивого Ежонкова и водворился на ноги.
Толчок сержанта оказался мощным: Ежонков покрыл расстояние метра в два, сшиб с ножек стул и сам опрокинулся ничком на пол.
— Потише, старлей! — прогудел Ежонков, поднявшись на четвереньки. — Ну, да, действие образца налицо… — сказал он сам себе.
— Я — сержант, — поправил Сидоров и тут же осведомился:
— Какого образца?
— Слушай, Сидоров, — сказал Ежонков, стряхивая пыль с костюма. — Я по своим каналам похлопочу, и тебя опять восстановят в старлеи. Ты же опер, а в сержантах, как пэпээсник, чалишься!
— Спасибо, — пробубнил Сидоров и виновато присел назад, на кушетку. — А… Какого, всё-таки, образца?
— Большого и красивого! — отрезал Ежонков, которому надоело любопытство Сидорова. — Я попробую выделить его из твоей крови и изучу все его свойства!
Сидоров испугался и даже отодвинулся подальше от хищника Ежонкова. Ишь, чего удумал — выделит он образец из крови! Сидоров с детства боится уколов… Да и вообще, откуда этот Ежонков взял, что в крови Сидорова есть образец??
— Не боись! — угадал мысли сержанта Ежонков. — Это совсем не больно. Я протащу тебя в свою лабораторию, у себя, в СБУ, всё сделаю, и ты даже пикнуть не успеешь!
— Нет, спасибо! — отказался Сидоров от медвежьей услуги «суперагента» Ежонкова. — Я, лучше, так… как-нибудь…
— То есть, как? — разочарованно протянул Ежонков, откусив от третьего пирожного маленький интеллигентный кусочек. — Ты — «как-нибудь», а я никогда не получу образец??
Это заявление «суперагента» вмиг разбудило Синицына и даже заставило последнего озвереть, ведь из-за этих образцов и экспериментов с ним случились все неприятности.