Серёгин прочитал и тоже выкруглил глазки. Оказалось, что в Главном управлении московской милиции — в том самом, которое испокон веков стоит на Петровке — действительно, в девяностых годах работал капитан Денис Зубов. Капитан Денис Зубов работал под прикрытием — он внедрялся в банды и выводил бандитов на чистую воду. В девяносто пятом году Зубову дали секретное задание, он проник в очередную банду и… Всё, следы его затерялись. Зубова искали — но прошло уже пять лет с тех пор, как он исчез. Зубов официально считался погибшим. В конце письма значилось, что через несколько дней в Донецк приедет из Москвы человек для того, чтобы опознать отыскавшегося претендента на личность капитана Зубова. Кроме того, вместе с письменным ответом из Москвы прислали фотографию капитана Зубова. Фотография была цветная и хорошего качества — наверное, её сняли с доски почёта. Зубов на ней получился представительным и грозным служителем закона — нордическое лицо, орлиный взор, фуражка образца девяностых годов и капитанские погоны. Фотография сейчас же была принесена в изолятор, в камеру, где томился Зубов. Недобежкин показал Зубову его самого, тот глянул и уверенно заявил:
— Это — я.
После этого Недобежкин решил начать допрос Кашалота и Сумчатого, не дожидаясь, пока подвезут остальных.
— Ребята, идёмте в допросную, — распорядился он. — Будем пушить голубцов!
Глава 133. Дантист и Денис Зубов
Пыхтя над нелёгким тридцать седьмым делом, милицейский начальник работал со всеми свидетелями и подозреваемыми либо у себя в кабинете, либо в изоляторе. Он ни разу не открыл допросную, потому как знал, что одна из её стен имеет предательскую щель, из-за которой в туалете слышно всё, что там говорят. Но в отделении недавно закончился ремонт. Над допросной хорошенько поработали каменщики и штукатуры, установили там звукоизоляцию и прервали вредоносную связь с туалетом. Укрепившись в преобразившейся допросной, милицейский начальник выложил на новый стол почётную фотографию капитана Зубова и сказал Сидорову вести Кашалота. Пётр Иванович сидел в углу на табурете и старался не прислоняться к стенке. Стенка была ровненько выкрашена светло-серой краской и, если каждая спина будет прислоняться к ней — стенка быстро станет грязно-бурой.
Сидоров отпихнул дверь ногой, вытащил из коридора Кашалота и пригнул его к стулу напротив Недобежкина. Недобежкин показал ему на «почётного» Зубова и спросил:
— Кто это?
Кашалот угрюмо зыркнул на фотографию и выдавил:
— Ме-ент…
— А конкретнее? — уточнил Недобежкин.
— А что тут — конкретнее? — запричитал Кашалот. — Мент — он и есть мент! Все вы, менты, одинаковые, морды волчьи! Жил себе, как человек, зарабатывал на спокойную старость, а вы? Упрятали меня, человека, ни за что! Только потому, что я смог стать богаче, чем вы, а ещё издеваетесь! Посмотрите, во что я превратился!
— Кашалот, тебе идёт худоба! — ледяным тоном отпарировал Недобежкин и прибавил как бы невзначай:
— Ты знаешь, где сейчас твой отец?
— На кладбище! — коротко и ясно ответил Кашалот. — Двенадцать лет уже, как преставился… А вам-то что? Я его не жмурил, папаша уже старый был…
— На похороны ходил? — осведомился милицейский начальник, желая выяснить, действительно ли ТОТ Никанор Семёнов до сих пор остаётся в живых.
— Ходил, — пробухтел Кашалот. — И памятник забомбил гранитный. Или вы думаете, что я совсем волчара, и для меня вообще, ничего святого не осталось?
— Нет-нет, мы совсем так не думаем, — с долей иронии возразил Недобежкин. — Ты у нас святоша, и совсем не годишься в волчары. Это я так, к слову спросил. Ладно, Сидоров, уводи его и тащи Сумчатого.
— А? Здесь Сумчатый?? — Кашалот вмиг ожил, его глаза налились кровью, осунувшееся лицо побагровело от злости, а усы встопорщились. — Подайте-ка мне его сюда, сейчас я накостыляю этому кротовому предателю в покрышку! Язык распустил, всех сдал! Крот, крот!
Кашалот вскочил на ноги, засучил рукава и стиснул кулаки, намереваясь с кем-то драться. Кашалот бы влепил тумака Недобежкину, но подоспел могучий Сидоров. Сержант без труда завёл руки Кашалота ему за спину и скрепил там сталью наручников.
— Прибью гада Сумчатого!!! — верещал Кашалот, пока Сидоров тащил его по коридору назад в изолятор. — Землю есть будет, гнида общипанная!
— Мы его ещё раз приведём, — сказал Недобежкин Серёгину. — Покажем живого Зубова. У Кашалота в камере — видеонаблюдение и прослушка. Мы к нему наседку подкинем. Скажем, Крекера. Крекера с минуты на минуту подвезут, я уже распорядился, чтобы его подсадили прямиком к Кашалоту. Кашалот обязательно распустится и начнёт ныть правду про Никанора Семёнова, а мы всё это запишем. Я всё-таки, хочу узнать, кто такой этот Никанор. Ну, не может человек столько прожить — живая вода только в сказочках про Бабку Ёжку бывает!