Спрашиваешь себя: почему она вообще должна существовать, эта мысль? Ведь физический мир она, собственно говоря, может только фальсифицировать (исказить). Те, кто желают быть чистыми материалистами, которые не могут приписать мысли изначально собственную сущность, они бы лучше сделали, если бы запретили мыслить, так как очевидно, что если материальный мир есть единственная реальность, мысль может его только исказить. Только потому, что материалисты непоследовательны, они не следуют единственной возможной для материализма теории познания, монизму, из которого логически вытекает воздержание от мышления, недумание. Но перед душой того, кто углубляется в жизнь мысли в ясновидческом состоянии души, возникает то, что можно назвать угрожающим, эта изолированность мысли, это одиночество со своей мыслью. Иногда для него остается только одно, но оно есть, оно приближается к нему, даже когда представляется чем–то, отстоящим на далеком духовном расстоянии. Отделенным двумя мирами в третьем мире находится собственно происхождение (первопричина) — так говорит себе ставшая ясновидящей душа — также и того, что есть в жизни мысли. Это могло бы быть мощным впечатлением для ясновидящих душ нашего времени, почувствовать себя изолированно перенесенными со своим мышлением в то время, когда мысль достигла своей глубины, безотносительно всего, что окружает, а, следовательно, и Мистерии Голгофы, и только помышлять о том, как в греко–римском мире всходит то, из содержания мыслей которого мы черпаем еще и поныне.
И тогда следовало бы поднять взор к другим мирам и почувствовать, что только над Деваканом восходит Звезда к более высокому духовному миру, из которой как сила излучается то, что имеет ценность также и в этом мыслительном мире греко–римской древности. Тогда чувствуешь себя здесь, на Земле. Сперва почувствуешь себя здесь удаленным от современного мира, перенесенным в греко–римский мир с его излучениями в остальные области Земли того времени, скажем, до Мистерии Голгофы. Но как только дают воздействовать на себя впечатлению духовного мира, возникает еще расположенная над Деваканом Звезда — я говорю символически — духовная сущность, о которой говоришь себе: «Да, и то, что ты переживаешь в изолированности мысли и в возможности того, что мысль приобрела такую углубленность, как во время начала нашей эры, это следствие лучей, исходящих из этой Звезды в высшем духовном мире». — И тогда получается ощущение, которое сперва ничего не знает о том, что является исторической традицией Мистерии Голгофы, ощущение, которое можно выразить так: «Да, вот ты стоишь здесь с греко–римским миром идей, с тем, что Платон и другие могли внести в общее образование человечества, что они перенесли в души», — со всем этим стоишь ты и чувствуешь себя внутри этого живым. А потом ты ожидаешь — ты ожидаешь поистине недаром, потому что тогда всплывает наружу, как глубоко в подосновах духовной жизни находится Звезда, ниспосылающая свои силовые лучи, и о которой ты смеешь сказать: «Все то, что ты только что пережил, есть действие этих силовых лучей». Это можно испытать. Когда испытываешь это, еще ничего не было сказано себе о какой–либо традиции, а непредвзято искали причины того, что произошло в греко–римском мире. Но также было познано, что три мира отделяют нас от понимания настоящей основы тогдашнего мира.