— Я всё видел, и ты не тянулась со всей силы, максимум наполовину, так что переделывай! — Это уже было четвёртое наше занятие, когда она была настолько настойчива в желании, чтобы я её потренировал, показал приёмы, что не давала мне продохнуть постоянными просьбами.
— И куда ты пялился вообще? Или ты по мальчикам, раз так пристально смотрел? — Она наигранно отшатнулась, будто действительно подозревала меня в чём-то столь неприятном.
— Так Римо, не нужно такие намёки делать. Думаю, ты уже поняла, что я знаю, что ты вовсе не мальчик. — Вздохнув, я посмотрел ей в глаза, заканчивая свой комплекс тренировок на тренировочной площадке гильдии авантюристов.
Мне, как сыну Рона, полагалась отличная скидка, и именно здесь я решил дать Римо базу, чтобы она наконец отвязалась, но, несмотря на мою холодность и отстранённость, она только сильнее ко мне липла.
— Как ты! Как ты догадался…? — Она сбавила тон и, подойдя ближе, произнесла шёпотом, подозрительно сверля меня взглядом.
— У меня очень хорошее зрение, и разве ты не начала замечать, что твоя грудь стала больше? Я не понимаю, почему остальные относятся к тебе как к мальчику, — пожал я плечами, не проявляя особого интереса к этой теме.
Та с каким то неверием, смотрела на свои руки и грудь будто сейчас сболтнул невероятную глупость, когда у нее было сложное выражение лица, когда очевидно когда та незаметно двинула пальцами будто что то проверяя двинула пальцами складывая их в какой то символ.
В этот момент я осознал, что настолько погрузился в свои мысли, что начал говорить то, что вертится на языке. Это стало очевидно по выражению моих глаз, когда я едва сдерживал себя, чтобы не начать нести чушь и не загнать себя в ещё более глубокое отчаяние.
— Азар, ты ведь никому об этом не расскажешь? Отец и мать очень рассердятся, если узнают, что я ошиблась! — произнесла она серьёзно, скрестив руки на груди.
— Мне это ни к чему, но ты сказала это так, будто хочешь поведать причину такого поведения! — вздыхая, я засунул руки в карманы, думая, к чему меня это может привести, и пытаясь казаться совершенно спокойным и даже равнодушным.
— Ничего я не хотела сказать, вообще забудь об этом разговоре и давай спарринг! — поспешно сменив тему, она показала, что действительно сболтнула лишнее.
— Как скажешь, я правда не силён в рукопашном бою, вообще не люблю драться, — не мог я не поворчать на эту тему, хоть страх по большей части стал инструментом, заставляющим меня не упиваться боем и быть даже излишне осторожным, и я даже обрадовался, что такой странный разговор закончился.
Было ещё утро, поэтому площадка была заполнена лишь на четверть ранними пташками, которые с интересом поглядывали на тренирующихся ребятишек. Встав в круг, где землю покрывал песок, а ориентиром служила натянутая по окружности красная лента, мы приготовились к спаррингу.
Лисица без лишних слов атаковала меня в лоб, пока я стоял, расслабившись. Рино, любившая наносить удары ногами, начала с кругового удара в мой бок. Не раздумывая, я сделал шаг назад, чтобы уклониться от её атаки.
Стоило этому произойти, как я двинулся вперёд, замечая, как она, быстро вернув ногу на землю и поборов инерцию, попыталась встретить меня ударом в лицо. Тут же уйдя с линии атаки, я упёрся рукой в её грудь, поставил ногу ей за сгибы коленей и как следует толкнул её вперёд.
Довольно простой приём, когда я так же быстро разрываю дистанцию, видя, как она, отфыркиваясь от песка, поднимается на ноги.
— Что это у тебя вообще за прием такой? Где добивание упавшего соперника? Дерись как парень, в чём твоя проблема, Азар⁈ — наверное, она воспринимала это так, будто я не держу её за достойного соперника или слишком сильно её щажу.
— Просто не люблю кому-либо делать больно, и я дерусь как хочу. — спокойно отвечая уже не в первый раз, уходя от серии атак. Её удары были быстры, но мой взгляд мог отслеживать каждое её движение, оставалось только правильно двигаться, чтобы оказываться в слепой зоне.
— Я даю тебе разрешение сделать мне больно, я не слабый! — говорила она о себе в мужском роде, поскольку за нашим спаррингом смотрели и определённо слышали нашу перепалку.
С очередным уходом от удара ноги, я чувствовал, как она очевидно давит на мужское эго, типа что я дерусь как тряпка или вовсе не мужик. Поднималась раздражение и злость, толкающая на необдуманные действия.