– Ты не знаешь ответа на этот вопрос, – медленно произнес Ибрагим, – Я так и предполагал. Не знаю, думал бы я так же, как ты, Махинев, если бы на карту была поставлена чья-то другая жизнь, а не жизнь Ярен… Но мне кажется, что если из-за тебя кто-то умрет, то ты не сможешь просто вернуться и забить на собственную совесть. Часть тебя все равно останется здесь.
– Я не хочу, чтобы кто-то умер.
– Никто этого не хочет, но иногда нет другого выхода, – тихо сказал он. – Если правда хочешь вернуться, обдумай все хорошенько, Махинев. Некоторые решения испытают на прочность твою совесть. И насколько я вижу, совесть у тебя есть.
– Что думаешь об анонимных работах? – спросила я, пытаясь сменить тему, и Ибрагим рассмеялся. У него на лице появилось такое радостное выражение, будто эта ситуация искренне его забавляет.
– Знаешь, когда впервые обнаружил это, я собирался засудить их всех за нарушение авторских прав, – забавляясь, сказал он. – Я сходил с ума, обзывал их всех ворами, ну, и получал от Эфкена. Он считал меня душевнобольным. Как будто все, что здесь происходит, совершенно нормально… А вот то, что сюда приходят люди из другого измерения, им нормальным не кажется.
– Теперь они тебе верят.
– Джейхун, Сезги и Ярен всегда мне верили, но Эфкен не такой. Он не верит никому, кроме себя самого. Хотя у Сезги и Джейхуна тоже, конечно, были сомнения…
Ибрагим был прав. Я слышала это из уст самого Эфкена. Эфкен Карадуман никому не верит, кроме себя, и никогда не поверит. Я долго всматривалась в лицо Ибрагима, а потом глубоко вздохнула и устремила взгляд в глубь леса. Я вспомнила полуобнаженного молодого парня с серебристыми волосами, которого встретила в роще в тот день, и почувствовала странное жжение в горле. Может, он снова бродит в глубине леса? Или его дом расположен где-то поблизости? Или он был одним из сверхъестественных существ, как Кристал? В этом мире ведь и правда жили сверхъестественные люди? Может, они были даже не людьми, а некими существами в человеческом обличье?
– Ты слишком много думаешь, землячка, – весело сказал он. – Оставайся здесь и наслаждайся. По крайней мере постарайся, пока не найдется решение. Уверяю тебя, мужчины с таким мускулистым телом, как у Эфкена, на дороге не валяются. Скажи? – Он подтолкнул меня локтем, и я чуть не рассмеялась. Присутствие Ибрагима было для меня как лекарство. – Я почти уверен, что он клевый. Хотя нет, его сестру я все-таки действительно люблю, – сквозь смех добавил он. – Но я совру, если скажу, что его мускулы так себе. Машаллах[21]…
– А ты случайно не…
– Нет-нет, дорогая, я полностью гетеросексуален.
Остроумие Ибрагима так развеселило меня, что я впервые за долгое время расхохоталась от души. Он словно заражал всех вокруг отличным настроением. Каждый раз, когда я встречала его, он широко улыбался; иногда его улыбка была как у озорного шкодливого ребенка, а иногда – как у падальщика, издевающегося над своей жертвой. Рядом с ним я чувствовала себя намного лучше. Возможно, в нашем мире мы бы никогда не встретились, но здесь мы знали друг друга и, как мне казалось, могли стать хорошими друзьями.
Внезапно Эфкен распахнул входную дверь, и Ибрагим отступил от меня, продолжая широко улыбаться. Я прислушалась к звуку шагов на крыльце, как будто, топая и нещадно сминая снег под ногами, он хотел напугать меня еще больше. Обернувшись через плечо, я увидела его темные руки, сжимавшие перила, и крепкое тело, обтянутое лишь белой футболкой с короткими рукавами, несмотря на лютый холод, который заставлял меня дрожать. Потом я посмотрела ему в глаза и в этой бездонной синеве разглядела гнев, но он почему-то не обжигал. Замораживал.
Улыбка потихоньку исчезла с моих губ. Я угрюмо уставилась на него. В глазах Эфкена сверкали ледяные кинжалы, нацеленные прямо на меня.
Ибрагим сделал еще один глоток кофе и медленно повернулся к Эфкену.
– Эй, парнишка, – поддразнил он, как будто даже не подозревал, насколько легко сейчас было разозлить Эфкена. – Ты снова сияешь как солнце…
– Убирайся на хрен отсюда, – угрожающе произнес Эфкен, а потом посмотрел на меня. Встретившись взглядом с его сияющими синими глазами, я почувствовала сильную боль в животе и чуть не взвыла. – А ты идешь внутрь. Сейчас же.
– Слушаюсь и повинуюсь, – сказала я, надувшись. – Я что, ребенок? Не говори со мной так.
– Ой, – воскликнул Ибрагим, ошарашенно глядя на меня. – Подруга, не делай этого. Зачем ты будишь в нем Дракулу? Он сейчас высосет из нас всю кровушку… – Внезапно Ибрагим выставил вперед запястье, держа чашку в другой руке. – Давай, соси меня. Не стесняйся. Вонзи свои зубы прямо мне в вену и пей из меня как из трубочки…
21
Восклицание, часто используемое в арабских и других мусульманских странах для выражения искреннего удивления, радости, хвалы и благодарности Богу и многого другого.