– На твоем месте я бы не стал храбриться, – сказал он, и я тяжело сглотнула, внезапно вспомнив, как сильно отражающиеся в его глазах чувства напоминали мне о смерти. – А теперь тебе пора идти спать.
Чувствовать его жесткий взгляд на себе было все равно что касаться пальцами адского огня.
– Отпусти меня, – прошептала я с болью в голосе. – Моя мама, должно быть, опустошена.
В его глазах что-то надломилось и посыпалось словно домино. Он отвернулся от меня и уставился на стол. Когда я поняла, что он игнорирует меня, как будто я ничего не сказала, как будто меня вообще здесь не было, мои плечи опустились, но уже не от страха, а беспомощности.
– Ты ужасный человек, – направившись к кухонной двери, сказала я так тихо, чтобы он не услышал. Но в тот момент, когда слова сорвались с моих губ, я почувствовала его дыхание на шее, и страх снова вонзился мне в спину подобно осиновому колу. Мои глаза расширились, когда Эфкен развернул меня к себе. Не успела я осознать происходящее, как сердце уже бешено заколотилось в груди, будто желало выпрыгнуть наружу.
Его убийственные глаза вонзились в меня.
Он схватил меня за руки и прижал к стене; его горячее, яростное дыхание обрушилось на мое лицо, словно пепел, падающий с раскаленного неба.
Страх. Самым ярким чувством, которое я когда-либо испытывала, был страх, возникающий снова и снова. Страх… Я ни на мгновение не могла отвести кроваво-карие глаза от его льдисто-синих глаз, напоминавших мне о смертельном холоде. Казалось, он мог одним легким движением оторвать мне голову.
В его глазах словно проигрывалось целое театральное представление, но стоило его ресницам опуститься, и я понимала, что все это вовсе не спектакль, что его глаза действительно несут смерть, а ресницы – решетки клеток, разящих кровью.
– Я ужасный человек, да? – От его дыхания веяло ненавистью. Я чувствовала себя так, будто он навел на меня дуло пистолета со взведенным курком. Его взгляд проникал в самую душу. – Ты не знаешь меня. Ты сама это сказала. Уверяю тебя: даже когда ты узнаешь меня по-настоящему, то не изменишь своего мнения, но ты будешь так напугана, что убедишь себя в том, что я совершенен. Ты не представляешь, как меня тошнит от жалких трусливых людишек вроде тебя, которые хватаются за свою жизнь. Да, я совершенен, а ты выглядишь настолько посредственно, что готова поверить в это.
Я думала, что его слова разозлят меня, разожгут во мне огонь ярости и заключат мой разум в темницу пламени, но ничего из этого не случилось. Я увидела, как дергаются его зрачки на фоне светлой радужки. Его глаза походили на покрытое снегом озеро, в котором отражалось яркое синее небо, а зрачки были темной душой, запертой в этом льду.
– Почему ты так зол? – спокойно спросила я, нахмурив брови. Эфкен ни на мгновение не отводил от меня взгляд. Мое спокойствие удивило его, но он не отступил. – На кого, на что? Или на себя?
Каждый раз, когда его зрачки расширялись, темная душа пытался прорваться сквозь толщу льда. Каждый раз, когда они сужались, его душа медленно опускалась на дно озера, погружаясь все глубже и глубже, словно собираясь утонуть.
– Иди спать, – сказал он, и я заметила, что его зрачки снова расширились. Он глубоко вздохнул и наконец-то отвернулся от меня. – Уходи.
Я ничего не сказала, знала, что не должна давить на него, по крайней мере сейчас. Я должна была хотя бы сохранять спокойствие и просто наблюдать за развитием ситуации, а уже потом предпринимать соответствующие действия. Любой мой неверный поступок мог привести к тому, что монстр внутри этого человека подберется ко мне еще ближе, и смерть заполнит его глаза.
– Подожди, – сказал он, как только я отошла от стены и направилась к выходу из кухни. Затаив дыхание, я остановилась, но не повернулась, чтобы посмотреть на него. – Твоя цепочка… – Мое сердце забилось с удвоенной силой, когда я вспомнила, что у меня на шее висит цепочка. – Кто тебе подарил ее?
– Подарок отца, – сказала я, не глядя на него. – Ты же не думаешь, что я и ее украла?
– Ты знаешь, что за камень в кулоне?
– Лунный камень, – ответила я, и между нами повисла неловкая тишина. Мне очень хотелось посмотреть на него, но я не стала – не желала снова встречаться со взглядом демонических глаз.
– Иди спать.
– А что, если их больше, чем ты думаешь? Что, если они не лгут? – услышала я голос, который задавал вопросы, которые снова и снова крутились у меня в голове. Он звучал так яростно, что я даже нахмурилась во сне. – Ты всегда думаешь, что знаешь все лучше всех. Дело в картах? – Ах да, теперь я вспомнила. Голос принадлежал Ярен. Мой и без того беспокойный сон прервался, как будто его разрезало ножом, а сны собрались в кровавую кучу, из которой я с трудом вырвалась в реальность. – Ничего ты не знаешь, брат!