— И кто же он? — Шпильку Бартроп предпочел не заметить.
— Вообще-то это не он, а она. Умна. Остроумна. Красива. А помимо того, на редкость серьезна. И наконец, вне всяких сомнений, — один из лучших специалистов во всем Сити.
— Звучит заманчиво. И как же ее зовут?
— Сара Йенсен.
— А полное имя?
Бартропу было слышно, как собеседник шелестит бумагами.
— Сара Луиза Йенсен.
— Надеюсь, она англичанка?
— Да, английская гражданка, но мать ее была американкой и…
— А что, мать умерла? — прервал его Бартроп.
— Да. И отец тоже. Оба погибли в автокатастрофе, когда девочке было восемь лет.
Услышав это, Бартроп зачастил со скоростью пулемета:
— Стало быть, она не из тех, кого называют чистокровными, так? Новый Орлеан, сиротство, воспитание у тетки, креольская кровь. Господин президент, по-моему, мы кличем несчастье на собственную голову.
— Допускаю, что так может показаться, но вы ведь ее и в глаза не видели, Бартроп. Уверяю вас, более трезвомыслящего, более воспитанного человека и представить себе трудно.
— Ну что ж, охотно верю вам на слово. И все-таки небольшая проверка для начала не помешает. У таких экстравагантных женщин часто, как говорится, оказывается скелет в шкафу.
— Что ж, валяйте, это ваша работа. Я пошлю копию ее анкеты, может, пригодится.
— Спасибо, господин президент. В качестве аперитива сойдет. — Довольный тем, что последнее слово осталось за ним, Бартроп повесил трубку.
Глава 5
На другой день Бартроп перезвонил Баррингтону:
— Стало быть, у вас насчет этой девицы сомнений нет?
— Вчера не было, нет и сегодня, если, конечно, ваши ребята не обнаружили у нее в шкафу те самые скелеты, о которых вы вчера говорили.
— Скелетов нет. Мы прошлись по ее биографии. Ничего подозрительного. Похоже, у этой юной дамы все в порядке. Трудолюбива, настойчива; немного выпивает, но это не проблема. В Кембридже было полно приятелей, но, похоже, сейчас перебесилась. Вы, должно быть, знаете, что у нее был роман с Картером?
— Конечно, знаю, — солгал Баррингтон. — Ну и что с того?
— Да ничего особенного. Короче говоря, господин президент, она нам подходит.
— Что значит «подходит»? — взорвался Баррингтон. — Она — само совершенство.
— Пусть так. Само совершенство. Вы довольны? Готовы начинать?
— Да.
— Я имею в виду — вы лично.
— Послушайте, Бартроп, не будем играть в «кошки-мышки». Мне достаточно вашего слова, и к тому же, познакомившись с Сарой Йенсен, я могу заявить суверенностью: никому, в том числе и Маркусу Айлярду, с ней не справиться. Она — игрок исключительно хладнокровный. Не уверен, что Маркус способен увлечь ее. А ведь главное — это как раз увлечь, завести, добиться доверия, заманить на свою сторону, так?
— Разумеется.
— Вот и прекрасно, стало быть, мне никто не нужен, сам справлюсь.
— Отлично. Просто отлично, господин президент. Займемся в таком случае вербовкой мисс Йенсен.
Баррингтона так и передернуло. Гнусное слово — «вербовка».
— Главное, — продолжал Бартроп, — иметь в виду, что вербовка будет носить частичный характер. Надо придумать какую-нибудь убедительную историю, подцепить мисс Йенсен на крючок, но так, чтобы ни в коем случае не повредить охоте на Фиери. Об этом ей совершенно не нужно знать. Пусть думает, что речь идет о каком-нибудь мошеннике из Сити. Если в дальнейшем придется рассказать побольше, что ж, тогда и подумаем, как это лучше сделать. А пока — лишь бы крючок заглотила. Поймается, возьмется за дело, — увидим, как у нее получается и насколько ей можно доверять. И тогда посмотрим, как плясать дальше.
— Ну что ж, разумно, — сказал президент.
— Удачи. — Бартроп повесил трубку, выдвинул ящик стола, нащупал плоскую флягу с виски, сделал глоток и позвонил Картеру. — Мне надо встретиться с Сарой Йенсен, — сказал он. — Скажем, завтра утром в девять, здесь, в банке. Можно это организовать?
Телефон зазвонил в тот самый момент, когда Сара входила в дом. Она не обратила на звонок ни малейшего внимания. Те двое, с кем ей только и хотелось бы поговорить, были сейчас вне телефонной досягаемости, в далекой стране.
Джон Картер оставил запись на автоответчике. Прошу перезвонить. Срочно. В доме царила унылая тишина. Половина шестого. Сара едва на ногах держалась от усталости. Что бы там ни было срочного, подождет до завтра.
Она подняла с пола бутылку виски и прошла в спальню. Кровать выглядела мертвой и пустой, простыни сбились. Порывшись в куче кассет, Сара вытянула фильм с участием Кегни и Лейси и включила запись. Зазвучала громкая музыка. Сара разделась, накинула старую пижаму и скользнула в кровать, прикрывшись смятой простыней. Только она взялась за бутылку, чтобы щедро наполнить бокал, как вновь раздался телефонный звонок. На сей раз Сара взяла трубку и резко ответила:
— Да!
Это снова был Картер. Он извинился, что беспокоит во внеурочное время, ему страшно неловко, но раньше никак не удавалось с ней связаться.
— Ничего страшного, — на полуслове оборвала его Сара.
— Вчера за обедом ты выглядела усталой.
— Да?.. Очень жаль. Неужели на всех тоску наводила?
— Да ничуть, — рассмеялся Картер. — Наоборот, президента ты совершенно очаровала.
— Правда? Ну что ж, прекрасно. — Фигурки, мелькающие на экране, отвлекали ее, и Сара выключила видео. — Да, кстати, все хотела спросить, да случая не было: зачем ты пригласил меня на встречу с президентом? Все это выглядело довольно странно.
— Согласен, — признал Картер, — но это была его идея, не моя. Он сказал, что ему надо познакомиться с маклером, занимающимся внешнеторговыми операциями, вот я о тебе и подумал. — Он немного помолчал. — А теперь Баррингтон хочет встретиться с тобой в банке.
— Слушай, Джон, к чему все это? — Сара явно была удивлена.
— Честно говоря, и сам не понимаю. Может, он хочет предложить тебе работу?
— Трудно поверить, что президент Английского банка самолично занимается подбором кадров.
— Это верно. Но мне-то что остается? Только передать его просьбу. Он сказал, что был бы рад встретиться с тобой завтра в банке, в девять утра.
— Ладно. Стало быть, там и увидимся.
— Нет, нет, меня там не будет. Только ты и президент.
Девять утра. Станция метро «Банк» гудит, как улей. Здесь сходятся Центральная и Южная линии, извергая ежеминутно наружу потоки людей. Зажав в руках, как пропуск, по экземпляру «Файнэншл таймс» или «Сан», они заскакивают по пути к «Берли» за бутербродом и стаканчиком капучино, и, засунув их в белые бумажные пакеты, растекаются, распространяя вокруг ароматы свежего завтрака, по десяткам финансовых учреждений.
Сара вышла со станции метро и направилась в сторону Среднидл-стрит. Яркие лучи солнца, пляшущие по светлым крышам домов, заставили ее прищуриться. Стуча высокими каблуками по каменным ступеням, она быстро проскочила короткий пролет лестницы, ведущий с улицы вниз. Остановившись у входа в Английский банк, она улыбнулась стоявшему у дверей на часах высокому мужчине в черной шляпе и алой ливрее. Этого человека, вспомнилось ей, называют здесь Алым Хублоном, в честь сэра Джона Хублона, первого президента банка, основанного согласно парламентскому акту в 1694 году. Именно такого цвета ливреи носили тогдашние служащие, и верность им хранят нынешняя охрана и исполняющие роль дворецких стюарды Большого зала. Несколько лет назад, еще только начиная работать в Сити, Сара отправилась на экскурсию по Английскому банку. Увидела она, честно говоря, немного: самое интересное публике не показывали. Сейчас она с некоторым трепетом думала, что вот-вот ей предстоит попасть в кабинет к самому президенту.
Сара проследовала через большой сводчатый холл, где пол был украшен мозаикой из монет различных эпох. Она подошла к бюро пропусков и сказала, что у нее назначена встреча с президентом.
Сидевший за конторкой молодой человек улыбнулся. Его предупредили об этом визите. Он поднял трубку, набрал какой-то номер, подождал немного и сообщил, что мисс Йенсен здесь. Затем кивнул привратнику, и тот, повернувшись к Саре, вежливо сказал: