Ближе к вечеру, Питер наткнулся на заинтересовавшее его заведение.
— Это рынок рабов? — уточнил он у слуги.
— Он самый. — кивнул Хорхе. — Хотите прикупить себе кого-то на корабль?
— Хорхе, а здесь торгуют мастерами? — без особой надежды уточнил Питер.
— Хах, кто же продаст мастера? — рассмеялся тот. — Это в Старом свете их куры не клюют, а здесь они на вес золота! Здесь торгуют грубой рабочей силой, так-то.
— Заглянем, приценимся.
Питеру рабство претило. Совсем не в духе его воспитания, противоречит кое-каким его принципам, да и вообще, рабство — мертворожденный детеныш цивилизации.
Рынок был обширен, торговали много кем. Когда Питер вошел на территорию, мимо него как раз проводили колонну скованных цепями высоких африканцев. Судя по характерным лицам, украшениям и одежде, масаи. Питер часто смотрел выпуски Дискавери, где-то в девяностые, там был выпуск про масаев, их специфические костяные бусы, красные тоги и растянутые уши.
У Питера дух перехватило. Точно такие же одежды и украшения масаев, как в передаче, без особых изменений. Некоторые вещи не меняются веками.
— Обалдеть… — прошептал он.
Тут его внимание привлекло скопление белых людей на торговом постаменте. Белые люди в грязных робах, на некоторых костяные амулеты и украшения.
— Это ещё, мать их, кто такие? — скорее себя, чем кого-то спросил Питер.
— Эти? Дикари с Канарских островов. — пренебрежительно махнул рукой Хорхе. — Ничего не умеют, на человеческом языке почти не говорят, бесполезные.
Питер что-то слышал про коренное население Канар, но вот что именно, не помнил[52].
— Как они сюда попали? — спросил он у Хорхе.
— Сейчас спрошу.
Слуга подошел к работорговцу, лысому и потному мужику лет пятидесяти, и у них завязалась беседа.
— Нашли их деревеньку высоко в горах на острове Тенерифе. — ответил Хорхе, отойдя от внимательно поглядывающего на Питера и воинов лысого. — Говорит, там никто жить не должен был, зимой очень холодно, но пастух наткнулся на охотящегося гуанча и пошел уже с ополченцами, которые захватили их и продали на первый же пришедший галеон.
— Интересно… — Питер задумался. — А почему бы и нет? Беру всех.
— Всех? — прищурился слуга. — Зачем?
— Будут пахать на меня. — пожал плечами Питер. — "Как род Высоких Людей на меня пашет, так и они будут. А что? Я с дикарями работать умею."
Хорхе снова подошел к лысому работорговцу и завязал диалог.
— Требует двести тридцать три песо, за всех, включая детей. — доложил слуга.
— Эх… ладно. — как бы нехотя расстался с деньгами Питер, скорчив печальную мину. А в душе он ликовал. Целая толпа из полутора сотен новых соплеменников, по цене бесполезного для него золота, которое они нашли давно, да и другие роды нанесли значительно, самородное, чистое, бесполезное. А тут рабочие руки за бесполезный мягкий металл! Ценились бы у европейцев стеклянные бусы и ржавые ножи, Питеру пришлось бы заморочиться с их изготовлением. Но европейцев интересует золото, а с ним возни меньше, это отличает европейцев от африканских дикарей в лучшую сторону.
— Вон тех негров почём продают? — спросил Питер, указав на рослых африканцев, стоящих на высоком постаменте.
— По двадцать песо за штуку. — прищурился Хорхе, читая табличку.
— Дорого! — Питер отвернулся от негров. — Нужно кого-то попроще. Есть наподобие канарских дикарей?
— Ну… — Хорхе активно зачесал затылок. — Есть мавры, но сухонькие они, да к климату не приспособлены. Вон тот сеньор продаёт их по пять песо за штуку.
Питер присмотрелся. Мавры оказались совсем не маврами. Что-то европеоидно-монголоидное… вроде берберы, но Питер не стал бы ставить на это деньги.
— "Ха… деньги. Что для меня теперь деньги?" — мысленно усмехнулся он.
— Беру всех. С детьми, женщинами и стариками. Будут пахать на моей плантации. — решил Питер. — "Плантация, имя которой — могавская жизнь. Во сто крат хуже, чем сахарный тростник".
52
Коренное население Канар испанцы разбили, поработили и вывезли на продажу, некоторых даже в Новый свет. К моменту действия их на островах практически не осталось. От культуры и самобытности остались лишь списки захваченных рабов, где указывались пол и имя.