Он оглянулся на ее голос.
— Вы здесь в первый раз? — спросил он.
— У меня такое ощущение, что я здесь родилась.
— Тут не жарко.
— Я Снегурочка, — произнесла она по-русски.
— Снегуришка, — повторил он медленно, как будто пробуя на язык новое для него слово. — Что значит «снегуришка»?
— Сне-гу-ро-чка, — сказала она по слогам. — У нас есть такая сказка и чудная опера Мусоргского. Может, слышали? Нет? Старик и старуха слепили себе дочку из снега. Не какую-то там снежную тетю, а настоящую красавицу. У кого-то из стариков был скрытый талант. — Она хихикнула. — Не обошлось без колдовства. Ожила снежная девушка, и все в округе парни стали влюбляться в нее. Они к ней со всей душой, она — нос воротит, сердце-то холодное.
— Но ваше-то сердце не из снега.
— Вы уверены? Не желаете проверить?
Неужели она его провоцирует? Эта девушка не переставала удивлять его.
— Вы хотели попросить у меня совета, — напомнил он. — Помните, за ужином вы говорили…
Он скорее почувствовал, чем увидел взмах ее руки.
— Ах, Эжен, не будем о грустном. Мне сейчас так хорошо, так хорошо, что хочется молиться или петь. А еще лучше…
Галя заговорила по-русски. Речь на ее родном языке лилась плавно, ритмично, и только когда снова воцарилось молчание, он понял — то были стихи. Эжен чувствовал, что она ждет от него отклика, но не мог подобрать нужных слов. И что он мог ей сказать? Для него язык ее родины был чужд, непонятна она сама, но отчего-то его неудержимо влекло к ней.
Галя встала с ним рядом, взяла за локоть, развернула к себе и вдруг рассмеялась, легко, свободно, будто смешинки, как колокольчики, давно выжидали момента, чтобы зазвенеть. Сам не замечая того, Эжен улыбнулся ей в ответ. Он почувствовал, как все его страхи перед будущим словно растворились в ее смехе. Ему показалось, что этой русской девушке известно нечто, что может каким-то образом изменить его самого, превратить его жизнь в калейдоскоп ярких впечатлений, ведь недаром у нее такое необычное имя — Гала, праздник.
— Вы похожи на Пьеро, — сказала она и скорчила гримаску.
— Хотите сказать, я такой же нелепый, — хмыкнул он.
Она снова рассмеялась.
— Вы милый, очень милый. Только щеки совсем побелели, а нос, наоборот, красный, как клюква. Хотите, погрею?
Она подышала на свою ладонь и протянула к нему руку. Эжен перехватил ее и крепко сжал. У него возникло ощущение, что она поделилась с ним своей силой.
— Мы обязательно еще раз придем сюда, ладно? Днем и когда потеплеет, — предложила она. — А сейчас нам надо возвращаться. А то я тоже превращусь в грустную куклу.
Обогнув скамейку, они пошли назад. Даже когда дорожка сузилась в узкую тропинку, им не захотелось расцеплять рук, и они двигались одинаково медленно, стараясь не ступать в рыхлость придорожного снега.
Постепенно Галя заставила его разговориться. Не стесняясь, она задавала прямые вопросы, а его попытки уклониться, отделаться уклончивыми фразами пресекала. Он рассказал ей, что значит быть единственным сыном, рассказал о своем одиночестве. Он не хотел ни разжалобить ее, ни произвести романтического впечатления. Ему казалось, что за бесцеремонностью ее вопросов — некое особое знание, умение удивлять и даже шокировать. С другой стороны, он чувствовал ее неподдельный интерес. Его подкупала ее уверенность в себе, которая происходила из веры в собственную исключительность, что для нее было важнее, чем красота. Он говорил, она слушала со спокойным, задумчивым лицом.
— Гала, вы мне нравитесь, — решился он на признание.
— Вы тоже мне интересны. Немножко. — Галя лукаво улыбнулась и толкнула его плечом.
— Русские девушки все такие?
— Какие?
Смеясь, Галя закружилась, вытянув руки, точно парящая птица, и понеслась вперед мелкими, танцующими шажками. Вдруг она присела на корточки; и снежное ядро, выпущенное из ее рук, сделав дугу, разбилось о ствол дерева, прямо у него над головой, осыпав его холодными осколками.
— Ах так! Ну, держись, — крикнул он и побежал к ней навстречу. Вместо того чтобы убегать, она с визгом прыгнула на него и, вцепившись в его плечи, уронила на снег. Тут же, сама упав в сугроб поодаль, она повернулась на спину и раскинула руки, словно желая обнять ночное звездное небо у нее над головой. Эжен наклонился над ней. Бархатные щеки, топкие трепещущие ноздри, чуть приоткрытый рот и яркие, отражающие свет луны глаза.
— Малышка-девчушка, я тебя узнал, — прошептал он. — Ты приходила ко мне во сне.