Кент уже успел полностью овладеть собой.
— Почти, мистер Гроувнор, — он оглядел собравшихся. — Если нет других предложений, давайте голосовать за предложение Лестера.
Астроном встал.
— Я снимаю его, — сказал он. — Признаюсь, я несколько поторопился со своим проектом. — И он занял свое место.
— Может, есть желающие поддержать предложение Лестера? — спросил Кент. Все промолчали. — Тогда я прошу руководителей отделов приготовить план своих действий в случае успешной посадки на планету, которую нам неизбежно придется совершить, но в свое время. У меня все, джентльмены.
В коридоре Гроувнор почувствовал на своем плече чью-то руку. Он повернулся и узнал Маккэнна, главного геолога.
— Мы были так заняты все эти месяцы ремонтными работами, что я не имел возможности пригласить вас в свой отдел. Насколько я понимаю, когда мы высадимся на планете, оборудование геологического отдела будет использовано не только по прямому назначению. Тут очень понадобится некзиалист.
Подумав, Гроувнор согласно кивнул:
— Я буду у вас завтра утром. А сейчас пойду займусь рекомендациями для нашего исполняющего обязанности директора.
Маккэнн бросил на него быстрый взгляд.
— А вам не кажется, что он ими не очень-то заинтересуется?
Значит, остальные тоже заметили неприязненное отношение к нему Кента.
— Да, потому что он не доверяет частному мнению.
Маккэнн наклонил голову.
— Хорошо, мой мальчик, успехов вам.
Он уже отошел от Гроувнора, когда тот окликнул его:
— Как по-вашему, на чем держится популярность Кента как лидера?
Маккэнн помолчал в задумчивости, потом ответил:
— Он — человек. У него есть свои привязанности и своя неприязнь. Он вспыльчив. У него плохой характер. Он допускает ошибки и при этом делает вид, что не ошибся. Он весьма честолюбив и до безумия жаждет быть директором. После возвращения корабля на Землю директора экспедиции ждет мировая известность. В каждом из нас есть что-то от Кента. Он… как бы это сказать… ну, он просто человек.
— Должен заметить, — сказал Гроувнор, — что вы ничего не сказали о его профессиональных качествах.
— Вообще-то говоря, это в данном случае не так уж важно. У него есть эксперты, на которых он вполне может положиться, — Маккэнн поджал губы. — М-м-м… я затрудняюсь определить, в чем привлекательность Кента, но мне кажется, что ученые всегда готовы выступить на защиту своих идей. И им нравится, чтобы им возражали, и чем эмоциональнее, тем лучше, но в то же время недостаточно квалифицированно.
Гроувнор покачал головой:
— Я не согласен с вами, что директору не обязательно хорошо знать свое дело. Тут все зависит от личности и от того, как он использует свой громадный авторитет.
Маккэнн довольно долго рассматривал Гроувнора и в конце концов заключил:
— Люди, строго следующие логике, подобные вам, всегда с трудом понимают, как это кенты оказываются привлекательными для окружающих. И в политике у таких людей нет шансов победить кентов.
Гроувнор грустно улыбнулся в ответ:
— Не преданность научным методам губит этих людей. Их губит их же прямота. Чаще всего они понимают тактику, применяемую против них, лучше, чем те, кто ею пользуется, но не в их правилах отвечать на это тем же, они считают это порочным.
Маккэнн нахмурился.
— Хорошо бы, если так! А вас самого никогда не мучают сомнения?
Гроувнор не отвечал. Маккэнн настаивал:
— Предположим, вы решите, что Кента следует сместить с его поста. Что вы станете делать в таком случае?
— Сейчас мои намерения не выходят за рамки закона, — осторожно ответил Гроувнор и заметил, что его слова явно вызвали у Маккэнна чувство облегчения.
Старший коллега дружески пожал ему руку.
— Рад был услышать, что ваши намерения вполне законны, — серьезно заявил он. — С тех пор как я побывал на вашей лекции, я понял, что по своим возможностям потенциально вы самый опасный человек на корабле. Об этом никто пока не догадывается. Совокупность ваших знаний, подкрепленных решительностью и определенностью цели, могут стать более разрушительными для корабля, чем любое нападение извне.