По утрам во дворе кричит старьевщик, это значит, что скоро у подъезда загремит бидоном молочник, — тот ходит сюда, на край города, прямо из костюженского села. Пора вставать. Но Бабушка Четвертая давно уже на ногах, готовит завтрак для Дедушки Четвертого и детей, а сама уже искупалась, и причесалась. Бабушка Четвертая вся в делах. Ладная, спорая учительница химии, — очень требовательная, и по-большевицки непреклонная ко всем, кроме своих детей — она, тем не менее, прекрасная домохозяйка. Дедушке Четвертому повезло. Бабушка Четвертая, — моложе его почти на пятнадцать лет, — несет на себе груз хозяйства, словно африканка — тяжелый кувшин с водой на голове. Играючи и скалясь. Бабушка Четвертая собирает виноград на плантациях за городом, и каждое десятое ведро отдают ей, Бабушка Четвертая поет на сборе клубники, Бабушка Четвертая берет себя килограмм с собранных десяти, Бабушка Четвертая кладет виноград и клубнику в банки, по горсти в каждую, и закатывает их. Прямо в ванной. Бабушка Четвертая крутит компоты, Бабушка Четвертая варит сливу с сахаром в медном тазу, и пенка на его краях так соблазнительно вкусна. Дети ссорятся. Я хочу пенку, говорит дочь, нет, я хочу пенку, из упрямства возражает средний сын, который, вообще-то, пенку терпеть не может. Дети, тише. Бабушка Четвертая выгуливает детей на Комсомольском озере, которое построили наши комсомольцы, молодцы, и сама она тоже участвовала, ее класс был первым, кто прорыл канаву по периметру озера, — ставшую основой водопроводных стоков. Молодцы, ребята! Трудились, не покладая рук, все, а самым активным был, как всегда, Ион Суручану, смешной парнишка, который вечно напевает. Тоже мне, певец. Бабушка Четвертая фотографируется с детьми у подножия каменного льва, — тот охраняюет высокую лестницу, идущую от самой воды до площадки обозрения, а с той открывается вид на район Баюканы. Дети, вы растете в счастливой стране. Когда-то здесь было посольство буржуинской страны, и румынские оккупанты расстреливали большевиков. Так погиб ваш прадедушка. Минута молчания. Тополиный пух медленно взлетает по лестнице, огибая, — по каким-то прихотям июньского ветерка, — львов, молчаливо разинувших пасти. Лоринков увидит таких в Турции, в заброшенном хеттском городе, где на вершине холма, — под самым небом, — будут реветь в сторону Египта тысячелетние львы. Все стремится к небу. Но больше всего стремимся к нему мы, коммунисты, так что, когда Юра Гагарин взлетает в космос, Бабушка Четвертая плачет от счастья. У нее очки. Темные, это невероятно модно, их привез Бабушке Четвертой муж, никогда не бравший ее ни в какие поездки, что первые несколько лет брака она списывала на чрезвычайную важность его миссии. Дочь хочет. Ладно, Валя, говорит Бабушка Четвертая, каким-то провидческим чутьем назвавшая дочь именем первой женщины-космонавта, надевай. Дай мне, ревет брат. Дети едва не подрались, порядок удается восстановить, пообещав мороженое дочери, и та нехотя отдает очки сыну, — он, самодовольно-нелепый, замирает на лестнице с черными кругляшами на глазах, дочь кривится. Внимание, птичка. Стаи ласточек взмывают над Комсомольским озером, и Бабушка Четвертая оборачивается на телевизионную башню, не такую, как в Москве, конечно, но для столицы братской республики неплохо, согласна. Бабушка Четвертая красавица. У нее томный взгляд, большие черные глаза, волосы вьются, она очень эффектная девушка. Приехало фотоателье. Бабушка Четвертая идет, с незаинтересованным видом, сниматься на фоне редкостных декораций. Дельфин в волнах. Жирафа посреди банановых деревьев. Космический скафандр на красной поверхности. Это Марс, темнота. Упряжка оленей. Поле цветов. В щитах дырки, суй голову, не моргай и улыбайся. Бабушка Четвертая жмется. Мадам, галантно говорит еврей — фотография в Кишиневе шестидесятых это их бизнес, — что нам эти фанерки, следуйте за мной. Показывает меха. Шубу, как у русских цариц, в которой любили фотографироваться девушки в Бессарабии до сорокового года, когда меха были в моде, а не считались мещанством. Да и вообще были. Бабушка Четвертая в меховой шубе, в меховой шапке, садится, зажмурившись, на трон, который вытащил фотограф из-под щитов, и он спрашивает ее — что же вы не раскрываете глаз. Жарко, говорит Бабушка Четвертая. Это мех, объясняет фотограф, и снимает. Вспышка. Ослепительно красивая Бабушка Четвертая глядит с черно-белой фотографии тамаханской царицей — она так хороша, что Дедушка Четвертый почти год не гуляет на стороне, и заказывает для этого снимка особую рамку особого дерева. Карельская береза. Меняет на диссертацию, которую пишет, конечно же, не сам. Читает все меньше. Дедушка, подбежит к нему как-то внук, сын от старшей дочери, к которой — равно как и к ее потомству, Дедушка Четвертый будет, в общем, довольно равнодушен, — дедушка, а правда ли, что скифы оперяли свои стрелы именно вот так? Нарисует, как. Дедушка Четвертый поулыбается, поговорит какой-то чуши, сам подивится, какие скифы, кто это. Преподаватель истории. Правда, это будет уже после диабета, впоследствии будет угрюмо думать внук, так что, может, доктор исторических наук Дедушка Четвертый все-таки знал, кто они такие, эти, — черт бы их побрал, — скифы. Бабушка Четвертая ранима и мнительная. Ах ты такая-сякая, говорит она дочери, ах вот ты как разговариваешь с матерью, — девчонка всего-лишь не расслышала какую-то просьбу и громко попросила повторить, — так поди же прочь с моих глаз, Не разговаривает месяцами. Детей это нервирует, они тоже становятся мнительными и ранимыми. Всегда на нервах. Бабушка Четвертая лечит ноги. Они станут некрасивыми и покроются синяками и венами к сорока годам, это все стоячая учительская работа. Бабушка Четвертая классный руководитель. Бабушка Четвертая школьный активист. Бабушка Четвертая берет дочь с собой в школу, и девчонка возится с игрушками на задней парте, пока Бабушка Четвертая обучает химии детей молдавских крестьян. Бабушка Четвертая дочь молдавского крестьянина. Абаскины мы, из молдавских сел на Кировоградщине. В Молдавии они живут плохо и бедно, потому что уезжают из родного села в одной одежде, так что тут их не заподозрят в кулачестве. Напротив, погорельцы. Семьи получают дома тех крестьян, которых недавно сослали в Сибирь, — по справедливости, за то, что мироедствовали. Бабушка Четвертая за справедливость. Она никому не говорит, но ноги у нее не только из-за стояния у парты, это еще со времен угона и плена. Она ведь из острабайтеров. Молоденькую Бабушку Четвертую забирают с партией рабочей молодежи для труда на благо и процветание Германии в 1942 году, и она прилежно — как в колхозе — обрабатывает землю. Хозяин издевается. Бьет по ногам плеткой, немцы не все такие, на соседнем хуторе даже выходной дают раз в месяц, и гордая комсомолка Бабушка Четвертая бежит. Ловят еще в Германии. Побои и возврат к хозяину, тот ждет с плеткой, неприятно улыбается, и жена у него дряная, только рада, когда рабочим плохо. Фрау-колбаса. Больше всего на свете Бабушке Четвертой хочется кусочка колбасы, о которой она только слышала, но не пробовала, потому что родилась с конце двадцатых, а голод начался с тридцатых. Есть было нечего. Но папа все равно справлялся и даже взял в семью сироту, пацана Лычко, который пришел, шатаясь, во двор и сказал что мамка и братки лежат тихие. О, страсти Господни, цокает, изучая историю голода Бессарабии, Лоринков, и, схватив за грудки тощенького четырехлетнего сына, который два часа умучивает один бутерброд с колбасой, орет — а ну ешь давай, ешь, ЕШЬ, чтоб тебя! Успокойся, говорит жена, которая всегда и все понимает, успокойся, сейчас нет голода. Невероятно мнительный, тревожный. Это у них семейное. Бабушка Четвертая так и не попробовала колбасы до конца войны, и еще лет десять после. В 1955 году, после нескольких лет замужества, она делится с Дедушкой Четвертым, и тот, все же любивший жену, — как она полагает, — выписывает ей несколько батонов салями. Дурно пахнет. Бабушка Четвертая едва не выкидывает колбасу, — завернутую в марлю, — на помойку, как ее удерживает вернувшийся из командировки Дедушка Четвертый. Муж смеется. Глупая, так и должна пахнуть настоящая салями, и Бабушка Четвертая режет кусочки колбасы и долго жует, и чувствует, что ничего вкуснее в жизни не ела, вот и сподобилась, мать двоих детей. Дедушка Четвертый сочувственно обнимает за
75