Возможно ли в это поверить? Одна из величайших сделок XVII в. по продаже предметов искусства состоялась благодаря торговцу, который отказывается взять и пенни за свои услуги? Вполне возможно, ведь в ту эпоху королевская милость значила куда больше, чем самая внушительная прибыль. Не уверен, но если современный арт-дилер сумеет продать что-нибудь президенту Путину, может быть, он и не потребует комиссионных, так как в награду его могут представить олигархам, что само по себе немалого стоит. Не исключено, что Нейс рассчитал примерно так же: он совершает благородный жест, отказываясь от любого вознаграждения со стороны короля, но может ожидать исключительно доходных заказов в будущем. Если он лелеял такой замысел, то раз в кои-то веки просчитался. Он пошел на слишком большой риск, продолжая приобретать статуи и картины из коллекции Гонзага без особого разрешения на то короля. Карл, уже испытывавший к этому времени политические и финансовые трудности, так и не смог за них заплатить. Необдуманный риск приблизил катастрофу: на Нейса обрушилось банкротство. Из этой истории арт-дилеры могут извлечь следующую мораль: заключая сделки с королевскими домами (и с российскими президентами), вы подвергаете себя опасности.
Приход к власти в Британии Кромвеля означал, что вельможам из числа кавалеров-роялистов в середине века пришлось быстренько продать свои коллекции. Владельцы частных собраний искусства едва ли могли снискать расположение нового режима. Поэтому в Лондоне и в Амстердаме на рынок стали выставлять все новые и новые хорошие картины по вполне умеренным ценам. Коллекцию Карла I объявили к торгам в Лондоне, назначив распродажу во дворце Сомерсет-Хаус, и на лакомый товар тотчас как мухи на мед слетелись коллекционеры из континентальной Европы. Одним из них стал парижский банкир Эберхард Ябах, пользовавшийся репутацией ведущего знатока и ценителя искусства. Будучи человеком предприимчивым, Ябах подвизался на поприще не только коллекционера, но и торговца и успешно сочетал оба: постепенно его частная коллекция сделалась для него своего рода капиталом, а значительные финансовые ресурсы позволяли ему в случае необходимости выжидать и продавать предметы искусства только в нужный момент по самым выгодным ценам. Современник Ябаха недвусмысленно говорит о нем как о человеке, запятнавшем себя бесчестными уловками. Граф де Бриенн, страстный коллекционер, гневно осуждал «Ябахов и Перрюшо… известных барышников, вместо лошадей принявшихся торговать картинами и в свое время продавших немало копий под видом оригиналов». Обидно, когда вас величают «лошадиным барышником», но намек, будто Ябах продавал копии вместо подлинных произведений, свидетельствует о том, что личная вражда на арт-рынке зародилась отнюдь не сегодня, а существовала уже в те далекие эпохи.
Иностранные дипломаты в Лондоне тоже нередко решались на рискованную игру, покупая картины. Алонсо де Карденас, испанский посланник, приобретавший картины и скульптуры для испанской королевской семьи, состязался с Антуаном де Бордо, французским посланником, который покупал произведения искусства для кардинала Мазарини. Действия этих коллекционеров и агентов опять-таки весьма напоминали поведение профессиональных торговцев; разумеется, многие покупатели на этих распродажах приобретали предметы искусства в надежде впоследствии на них нажиться. Некоторым посчастливилось больше, чем их коллегам: племянники Ябаха, Франц и Бернхард фон Имштенредты, купили двух Гольбейнов, четырех Тицианов и одного Антонелло да Мессину и в течение следующих двадцати лет пытались сбыть их с рук различным потенциальным покупателям, включая императора Священной Римской империи Леопольда I. В конце концов в 1670 г. братьям удалось продать их епископу Оломоуцскому. Напротив, отъявленный лжец Бальтазар Жербье научился лицемерно мимикрировать, каковая способность сделалась фирменным знаком всех торговцев предметами искусства, ловко применяющихся к изменению социально-политических условий. Отныне он пытался войти в доверие к Тайному совету, возглавляемому лордом-протектором Кромвелем, для чего всячески поносил Карла I и его двор: те якобы «беспутно расточали огромные суммы на показную роскошь и модные безделицы, старые, полуистлевшие картины и мраморные статуи с отбитыми носами».