Любовь требует, далее, чтобы мы творили милостыню, то есть чтобы мы щедро жертвовали священникам, вручили им по крайней мере часть наших тленных богатств, с тем чтобы они распорядились ими таким способом, какой они найдут наиболее удобным для приобретения нами нетленных богатств в ином мире. А пока это дает им возможность сохранить в этой жизни власть, блеск и силу духовенства. Ведь на него возложено распределение милостыни, которую оно использует отчасти для собственных надобностей, отчасти для раздачи бедным, отчасти для украшения храмов господних, а это всегда доставляет служителям алтаря либо власть, либо честь, либо выгоду.
Наконец, добродетелью, чрезвычайно необходимой для христиан, то есть весьма полезной для их наставников, которые сами ей не следуют, является смирение. Ничто так тщательно не подчеркивается в евангелиях и писаниях основоположников христианской религии, как эта важная добродетель, без которой вера, служащая опорой духовенству, сама не могла бы удержаться. "Бог противится гордым и дарует свою благодать смиренным". Во всяком случае, очевидно, что надо много смирения, чтобы обрести благодать веры - это настроение, не позволяющее что бы то ни было подвергать критике, эту набожную покорность, мешающую рассуждать, это святое ослепление, заставляющее закрывать глаза на противоречия, могущие встретиться в учении духовных учителей, наконец, ту "духовную нищету", за которую наследуют царство небесное. При помощи смирения вероучители имеют возможность навязывать нам те или иные церемонии, обряды, распоряжения, догмы, таинства, толкования, которые они считают выгодными в данное время для их интересов и которых никто никогда не смеет ослушаться. По их мнению, гордыня всегда губит людей и вызывает неверие. Верно, пожалуй, что люди,
у которых достаточно гордости, чтобы следовать совету здравого смысла, потеряны для духовенства.
Покорное, ни о чем не любопытствующее невежество - неизбежный результат смирения, которое проповедуют христианам. Поэтому мы видим, что наука осуждена и осмеяна, а нищета духа рекомендуется евангелием, апостолами, отцами церкви и всеми их последователями. Знание, говорит святой Павел, внушает гордость, только любовь просвещает. Руководствуясь такого рода заповедями, служители религии добились того, что погрузили народы в течение многих веков в ужасающее варварство. В течение почти тысячи лет у уристиян было науки не больше, чем у дикарей. Религиозная система
до того поработила их дух, что они не смели дать себе волю. Не довольствуясь тем, что препятствовали совершенствованию нравственности, богословы постоянно ставили преграды успехам физики, политики, юриспруденции, философии. Самые великие умы, скованные собственными предрассудками или напуганные предрассудками других, не смели свободно мыслить и вынуждены были под страхом подвергнуться преследованиям лгать или делать невероятные усилия, чтобы ввести свои системы в рамки нелепых часто понятий, принятых богословием.
C другой стороны, если смирение столь необходимо для христиан, оно, казалось бы, точно так же необходимо для их учителей. Во всяком случае, от них можно было бы требовать достаточно смирения, чтобы они допускали возможность ошибок в своих построениях и метафизических гипотезах, чтобы они отказались от жестокой самонадеянности, внушающей им, что только они натолкнулись на истину, что надо преследовать и убивать тех, кто лишен привилегии видеть вещи такими же глазами.
Таковы те добродетели которые весьма старательно предписывают и проповедуют наши священные витии. Они называют их по преимуществу "богословскими" или "христианскими" - надо полагать, потому, что они полезны христианским богословам. Почти все прочие христианские совершенства являются производными от этих основных добродетелей и находятся в прямой и необходимой связи с ними. Таковы самоотречение, точное соблюдение обрядов, которые наши священники считают делом благочестия, покаяние, воздержание, церемонии, посредством которых церковь, по-видимому, хочет узнать, до каких пределов может доходить терпение, легковерие, нищета духа ее детей. Сюда, наконец, относится и рвение- добродетель, неизвестная язычникам. Но, как мы видели, благодаря ей утвердилось христианство, а ее служители сумели заставить королей и народы стать рабами их страстей. Эта добродетель всегда выражалась в том, чтобы мучить, ненавидеть, огорчать и тревожить людей во имя любви к их душам и неустанных забот об их спасении.
Правда, наши богословы часто говорят нам о "просвещенном" рвении, или о рвении "согласно со знанием", которое якобы крайне необходимо верующим, и бранят рвение слепое, потому что оно часто становится очень опасным. Но в сущности рвение "просвещенное", "согласное со знанием", так же трудно понять, как и "просвещенную набожность", о которой мы уже говорили.
В самом деле, в чем состоит знание набожного человека? Где может он почерпнуть знание, способное просветить его рвение? Ведь к указаниям разума религия не позволяет ему обращаться, да и вообще фанатизм всегда заставляет разум умолкнуть. Набожный человек обязан искать способов направлять свое рвение исключительно в "священном" писании, в советах наставников, в примерах святых. Но очевидно, что во всех этих источниках христианин может почерпнуть только совершенно слепое рвение, очень фанатичное, очень язвительное, очень буйное, очень вредное для общества. Если христианин обращается за советом к духовнику, то, поскольку последний обычно принадлежит к какой-нибудь партии, он найдет, что никогда не грешно проявить чрезмерное рвение, когда дело идет об интересах партии, к которой он принадлежит.
Одним словом, посредством евангельских добродетелей духовные тираны христиан имеют возможность заставить их нарушать самые элементарные требования человеческой нравственности, часто в корне противоположные скрытым целям духовенства. В глазах истинно верующего эта низшая нравственность должна всегда быть подчинена божественной, богословской морали. Вообще ему неустанно твердят, что "важнее повиноваться богу, чем людям".
Но что значит повиноваться богу, если не следовать распоряжениям духовенства, объявившего себя посредником и представителем божества на земле? Таким образом, повиноваться богу - значит верно следовать тому, что он предписывает в книгах, приписываемых ему духовенством. И когда бог в этих книгах случайно дает диаметрально противоположные предписания, то его толкователям предоставлено решать, какому из этих предписаний надо следовать в том или ином конкретном случае. Поэтому, когда интересы духовенства требуют наказания или истребления его врагов, тогда слово предоставляется "богу мести", "ревнивому богу", "богу воинств". Если, наоборот, интересы духовенства требуют спокойствия, тогда надо слушать "бога милосердия", "бога милости", "бога мира".
Христианский бог, как Янус,- бог двуличный, и служители его предъявляют верующим то или иное лицо сообразно с обстоятельствами. Так как заповеди, возвещенные в "священных" книгах, никогда не согласуются между собой, то духовенству принадлежит право взвесить обстоятельства и выбрать те заповеди, которые надо выполнить предпочтительно перед другими. При таком подходе к делу повиновение богу означает иногда творить добро, иногда - зло, иногда подчиняться светской власти, а иногда - восставать против нее, иногда - жить в мире с согражданами, а то вносить смуту в общество. Словом, если бог иногда предписывает нам быть справедливыми, гуманными, мирными, снисходительными, если он предоставляет лишь себе самому право возмездия, то в других случаях он предписывает грабеж, убийство, мятеж, преследование, и он гневается за отказ отомстить за оскорбление его славы, то есть тщеславия духовенства.
Если "священные" книги христиан содержат элементы морали, полезной роду человеческому, то нельзя отрицать, что они заключают в себе в то же время принципы пагубной морали, способной потрясти весь мир. Римские первосвященники, как мы видели, часто вызывали ужасные беспорядки на земле, тысячи раз обагряли ее кровью, совершали страшнейшие перевороты. Но они всегда опирались на какие-нибудь тексты писания или на прямое распоряжение божества, когда они стремились разжечь ненависть народов и узаконить величайшие преступления. Очевидно, что в христианской религии толкователи всевышнего являются единственными распорядителями нравственности. Они могут по своему желанию создать справедливое и несправедливое, добро и зло. Словом, они могут при помощи Библии изменить самую сущность вещей.