- Нет, - произнес Сэм. - Я же сказал, не гони. Не отвечай на мои мысли. Дай мне высказать их вслух, даже если ты не можешь меня слышать. И только потом поправляй, чтобы я убедился, что это поправка. Ты меня понял?
Он подождал пару секунд и убедился, что Другой Сэм действительно его понял.
Ответ пришел не сразу. Отлично!
- Почему ты появляешься перед людьми? - спросил Сэм. Он пристально посмотрел на Другого Сэма и узнал, что тот искал контактов с людьми, но ничего из этого не вышло.
На следующий вопрос ответ вроде бы и не требовался, настолько он был очевиден. И все-таки, почему общение не состоялось?
Он озвучил свою мысль.
- Почему у тебя ничего не вышло? Ты же прекрасно беседуешь со мной.
Сэм начал усваивать принципы общения с пришельцем. Казалось, его разум адаптируется к подобному обмену информацией. Он словно учил неведомый доселе язык. А может, Другой Сэм влиял на сознание Сэма и обучал его новому способу общения не афишируя, что процесс уже начался?
Сэм поймал себя на том, что он пытается выбросить из головы спонтанно возникающие мысли. Задав вопрос, старался расслабить взгляд, веки непроизвольно опускались, словно его клонило в сон, и. приходил ответ. Звучал негромкий щелчок, условный сигнал, благодаря которому он узнавал, что в сознание вошла еще одна мысль.
Теперь он понял: Другому Сэму не удалось наладить контакта потому, что люди, которым он являлся, его пугались. Они сомневались в собственном душевном здоровье. Их ум цепенел от страха. Они теряли способность к восприятию. Другой Сэм все реже пытался наладить общение, хотя до конца от своей идеи не отказался.
- Но со мной же ты говоришь, - сказал Сэм. Сэм отличается от всех прочих. Он не боится.
- Неужели ты не мог их вначале успокоить, расслабить и лишь потом начинать разговор?
Не получилось. Исполненный ужаса разум отвергал все на корню. Попытка вмешаться
в сознание людей могла причинить им вред. Нельзя причинять вред мыслящим существам.
- О чем ты хотел говорить, Другой Сэм?
Желание, чтобы его оставили в покое. ОТЧАЯНИЕ! Отчаяние было больше, чем мысль. Отчаяние было эмоцией, сильным, пугающим ощущением. Сэм почувствовал, как на него навалилась тяжелая безысходность... но она не являлась частью его самого. Он остро чувствовал отчаяние поверхностью своего сознания, но глубже, там, где помещалась самая его суть, он оставался спокоен.
- Мне показалось, - с любопытством сказал Сэм, - что ты теряешь надежду. Почему? И вообще, разве мы тебе мешаем?
Люди построили Купол, очистили от жизни огромную часть планеты. Теперь они хотят построить энергетическую станцию на орбите нейтронной звезды и выкачивать энергию через гиперпространство к жаждущим ее мирам. Это неизбежно повлечет за собой строительство новых станций. Что тогда произойдет с ДОМОМ? (Другой Сэм как-то назвал эту планету, но единственное понятие, которое смог найти в своем сознании Сэм, было слово ДОМ, а под ним билась мысль: НАШ, НАШ, НАШ.)
Эта планета - ближайшая удобная база для освоения нейтронной звезды. Сюда прибудут новые люди, построят новые Купола и уничтожат Дом.
- Но вы же можете повлиять на наше сознание, даже если кое-кому придется причинить вред, так?
Если они попытаются это сделать, люди посчитают их опасными и начнут с ними бороться. Они вызовут военные корабли и уничтожат всю жизнь на планете с большого расстояния, после чего поселятся здесь сами. Это видно по сознанию людей. У них было жестокое прошлое, они не остановятся ни перед чем.
- Но что я могу сделать? - спросил Сэм. - Я всего лишь ученик. Я провел здесь несколько дней. Что я могу сделать?
Страх. Отчаяние.
Сэм перестал воспринимать посторонние мысли, все тонуло под густым слоем гнетущего ужаса.
Ему стало жалко этот мир. Они никому не угрожали. Они не хотели вредить тем, кто сюда пришел, хотя могли это сделать.
На их горе поблизости оказалась нейтронная звезда. Они не виноваты в том, что встали на пути осваивающего космос человечества.
- Дай мне подумать, - сказал Сэм.
Он думал и чувствовал, как за ним наблюдает другой разум. Временами его сознание делало скачки, и он понимал, что ему подсказывают.
Зародилась слабая надежда. Сэм уловил новую мысль, но не был уверен, что правильно ее истолковал.
- Я постараюсь, - неуверенно произнес он.
Взглянув на часы, мальчик чуть не подпрыгнул. Прошло гораздо больше времени, чем он предполагал. Отпущенные ему три часа почти истекли.
- Мне пора возвращаться.