Было больно, и так сладко.
Барьеры внезапно пали, стоило ей почувствовать горячие губы мужчины на шее. Истерика и давно сдерживаемое напряжение хлынули вниз, словно все задвижки сняли, шлюзы откупорили. Волосы все также были в руках Вагифа, а вторая рука, покинув ее лоно, прошлась по открывшемуся для ласк животе. Рина протестующе захныкала, но он знал, что делает.
Скользя по девичьему телу все выше и выше, добрался до белья. Освободив ее, сомкнул влажные от девичьих соков пальцы на потяжелевшей груди. Болотова ахнула, сильнее выгибаясь в его руках. Гортанное рычание одобрения раздалось следом. Его издал мужчины, так жадно прижимающийся к ней, ласкающий ее так, как давно хотел. Очевидно.
Зубы его сомкнулись на тонкой шее, посылая сотни колючих импульсов вниз. Лоно, растревоженное наглыми ласками, начало сокращаться, но долгожданная разрядка все не наступала. Регина застонала, и попыталась прижаться к мужскому органу. “Когда только белье свое успел стянуть?” – удивилась девушка, и тут же почувствовала, как грудь ее вновь нагло сжимают, позволяют подушечкам пальцев играться, привнося ласкам привкус пытки.
Жестокой, циничной пытки.
Болотова готова была начать хныкать от непередаваемой боли, сковавшей ее тело.
- Достал! – закричала девушка, забившись в его руках. Ей нужна свобода, чтобы довести начатое Вагифом до конца. Иначе, она тут же умрет от неполученной разрядки. - Ненавижу тебя!
- Как тебе, сладкая? - резко прижав ее к обжигающе-холодной поверхности стола, издевательски проговорил: – Нравится, когда дразнят? – голос становился все злее, а руки все жестче: - Манят, соблазняют, и не позволяют получить желаемое?
- Изверг!
-Да, сладка!
- Ублюдок, - всхлипнула девушка, потеревшись о него своей попой.
- Тебе стоит лишь попросить, - услышала спустя мгновение, его хриплый голос, и тут же начала дрожать. Грудь тягостно ныла, соски заострились. Новая волна неудовлетворенного желания в тугой узел связала все ощущения внизу живота. – Только попроси, Ри-ша.
Слишком тихо. Слишком интимно, это прозвучало. Пульс начал пританцовывать чечетку, а сердце…Оно давно болезненно замерло, ожидая продолжение. И плевать, что случится дальше.
Недосказанность. Неопределенность.
Нет ничего более плохого, чем моральное насилие. От него нет освобождения. От него нет спасения. А сейчас происходило не просто моральное насилие. Сейчас ее приручали, ломали, подминали под себя.
- Нет, - зарычала, взвыв раненым зверьком.
- Да!
-Ненавижу!
В ответ, мужчина пропустил свое огромное, казалось нереальных размеров достоинство между ее бедер, и поласкал набухшие складочки. Он водил им, туда-сюда, а Регина дергалась в его руках, точно ошпаренная. И шипела.
- Прекрати…Ну прекрати же, изверг.
-Я слишком долго тебя ждал, Ри-ша. – снова протяжно пролепетал мужчина, наклоняясь ниже. И снова его пальцы натянули белокурые пряди, открывая доступ к шее. Прикусывая, затем зализывая раненое место, он пытал ее. Ласки, граничащие с болью, уничтожали весь запал, все сопротивление разбивая на корню.
В какой-то момент, пульс начал сильнее шуметь в ее голове, а перед глазами заплясали черные пятна. Попытавшись успокоить бешеное сердцебиение, Болотова открыла рот, дабы сделать вдох. Вот только горло сдавил болезненный спазм. И она…
Что ж…
Весь мир в какой-то миг закружился перед глазами, как карусели, которые она так любила в далеком детстве. Затем – замер, и все исчезло.
Получила ли она свою разрядку, Рина не знала. Густая и непроглядная тьма ударила ее наотмашь, забирая в свой мир. И было столько блаженства в той тьме, что выбираться из нее не было ни сил, ни желания. Сделав ставку на свой, продуманный Гамбит, она, кажется, проиграла.
Глава 17
Дорогие читатели!
Хочу сразу предупредит, прежде чем Вы пойдете дальше! В этой главе, и в нескольких следующих, я затрону страницы истории, которые для многих русских, армян, азербайджанцев, украинцев (и не только), могут оказаться трагичными. Болезненными. Поэтому, прошу не бросать в меня помидорами, тапками, или прочим негативом – он никому из нас не нужен!