Каждое прикосновение восторженно было подхвачено мужчиной. Складывалось впечатление, что плотину самообладания, прорвало. Что-то сломалось в нем. Руками блуждал по ее телу, касался везде, где только мог. Было жарко и горячо! Хотелось жести! Чтобы он грубо и бесцеремонно взял ее прямо здесь. От этого безумства перед глазами все плыло. Хватаясь за его крепкие плечи руками, ощущая сталь в напряженных мышцах, снова сдавлено простонала.
Одежда мешала. Хотелось прикосновений кожа к коже.
Больше!
Ближе!
Сильнее!
Дьявол! Ей было катастрофически мало всего этого. Как только цель созрела в притупленном страстью сознании, Регина протестующе захныкала. Все прекратилось.
Блин!
- Будь умницей, малышка… - хрипло прошептал Алиев, тяжело дыша. Упершись в ее лоб, он смотрел на нее. Ошалевшие глаза готовы были метать молнии. - Не двигайся…
Она ничего вразумительно произнести не смогла. Лишь почувствовала такую сильную волну злости, что захотелось врезать нахалу. Даже ладони зачесались! Прочитав ее намерения, покачал головой. И добил ее тем, что нагло улыбнулся.
- Даже не думай, малышка!
Уставившись в его стальные глаза, закусила губы. И тут же пожалела. Они горели. Были чувствительны, как и каждая клеточка ее тела. Грудь, низ живота, кожа…Все горело от неудовлетворения.
Так завести, и так жестко обломать.
Прикрыв глаза, прервала зрительный контакт. И снова эти бесполезные попытки восстановить дыхание. Раз за разом, она пропускала кислород через тело, пытаясь игнорировать пикантность позы и близкое расположение Алиева.
-Не злись, - краткий поцелуй в висок, и она снова смотрит в его глаза.
- Месть?
- Необходимость. – пожав плечами, выдал мужчина и слегка отстранился.
Помог ей спуститься, поддерживал, но сделал шаг в сторону. Пульс по-прежнему грохотал в ушах, превращая окружающее пространство в густой туман. Болотова смотрела в его черные, как сама ночь глаза, и негодовала. Дышала тяжело, рвано, пытаясь вернуть то самое самообладание, которым постоянно нахваливалась.
-Не рефлексируй! - щелкнул ее по носу Вагиф, доставая телефон. Только сейчас девушка услышала, что тот играл какую-то классическую композицию.
Вот эта штука оборвала ее удовольствие? Мысленно послав несколько особо цветастых выражений звонившему, Регина устало прижалась к столешнице. Алиев отошел и исчезло чувство тепла. Ушел, а привкус горечи то остался.
Забросила мысли куда подальше, девушка начала приводить себя в порядок. Одежда, волосы. Сбрызнула лицо холодной водой, и старалась не прислушиваться к беседе, проходившей неподалеку.
-Меня не интересует, сколько это будет стоить! – гневно рычал Вагиф, постукивая пальцами по подоконнику.
От стали в его голосе мороз побежал по девичьей коже. Вот же ж, гад! Она и позабыла каким он может быть. Холодным, расчетливым, наглым. Трясущими руками она наполнила тарелки едой. При этом игнорируя волну страха, поднимавшуюся где-то в глубине души. На владельца особняка старалась даже не смотреть.
- Да.. Завтра их не должно быть на рабочих местах, и в этих департаментах вовсе…. Мне плевать, что он МЧСник года….Да.. Додумался связаться с этим дерьмом, пусть теперь и разгребает…Да…
Болотова села за стол, и не глядя на говорившего, принялась глотать овощи, не чувствуя их вкус. Сколько это продолжалось, не отслеживала. Вокруг нее образовался кокон. Чувства, эмоции, переживания. Все плескались в ней, обездвиживая, парализуя. Лишь когда смуглая ладонь опустилась на ее ладонь, и немного сжала, испуганно вскинула глаза.
Вагиф стоял рядом. Смотрел на нее внимательно, словно сканируя. Тревога, что следом отразилась в темных озерах его глаз, заставила напрячься сильнее.
- Рина, я…
- Кушай, а то остынет.
Что сумела, то и выдала. Лаконично и сдержанно, даже немного холодно. Между ними снова возникла стена из отчуждения. Алиев это почувствовал. Сел напротив. И вместо того, чтобы приняться за еду, произнес:
- Звонил Макар. Есть новости по ресторану.
Повисла пауза. Болотова даже дышать перестала. Смотрела на сидевшего напротив мужчину, и ждала, что он скажет дальше. Ждала, и ждала. Вагиф продолжал молчать. В этот момент, тетива напряжения, казалось, достигла своего предела, и вот-вот готова была лопнуть.