Манипуляции. Ими была пропитана вся его жизнь. Он впитал способность к ним с молоком матери и с годами учился, оттачивал, совершенствовал свое мастерство, пока никто из его знакомых не смог сравниться с ним. Почти никто. Получение полного, абсолютного контроля над всеми было главной цель его жизни, к которой он успешно шел. Вот только вчера Адаму отчетливо дали понять, что идет он ровно и по прямой до поры до времени, и пока ему это позволено. Ткнули носом, словно мелкого нашкодившего котенка, причем дважды. Было немного обидно, но вполне закономерно. Обижаться за это Адам мог только сам на себя, поскольку сам натаскал брата и его бывшую вечно быть начеку и не доверять ни единой живой душе.
«Будь проклята эта предновогодняя суета», – думал он, окинув вестибюль штаб-квартиры Larsson Industries придирчивым взглядом. По всему холлу на стенах, на стойках ресепшена, на дверях и даже на рамках металлодетекторов были разрешены рождественские украшения. В воздухе витал царивший кругом дух предстоящего праздника с запахом пирогов и еловой хвои, уже начавший порядком надоедать. Адаму грех было жаловаться на уходящий год. Он бы оставил в нем все плохое, но сейчас его окружало только хорошее. Путь на политическую арену расчищен, свадьба с одной из самых завидных невест Нордэма не за горами, как и выборы в Конгресс, в убийстве Томпсона поставлена точка вместе со смертью Буна О‘Брайена. Стоя почти у вершины горы, Адам не мог недооценить проделанный им путь от самого ее подножия. Шаг за шагом, ступень за ступенью, и он почти на самом верху практически без потерь, Томпсон не в счет. Ему определенно стоило этим гордиться. Ларссон был не из тех, кто приписывал себе чужие заслуги, но все же в команде многое зависело от лидера, в данном случае от самого Адама, что только тешило его разросшееся до небес эго, преуменьшая заслуги остальных. Все в лучших семейных традициях Ларссонов.
До намеченной цели было рукой подать, но никогда не стоит забывать о делах насущных. Проще говоря, прежде чем сесть в кресло конгрессмена, Адаму предстояло еще много работы. «Рубить бабло», – как бы сказал на своем плебейском диалекте его больной на голову штурман, и очень точно охарактеризовал бы нынешний род деятельности Адама. Встреча с Фреем Лорианом была назначена на одиннадцать часов недоброго утра у него в офисе. Удивительно, что Лориан сам изъявил желание лично на ней присутствовать, на чем Адам не настаивал, понимая его занятость в преддверии праздников. Столь неожиданный факт личной заинтересованности посредника только добавлял Адаму уверенности, что все плохое, что только могло случиться в этом году, уже случилось, а сейчас он идет только в гору и ни шагу назад. Жаль, что пришлось задержаться на встрече с юристами, и Адам очень торопился, едва успев встретить Лориана в холле перед лифтами, а не в своем кабинете, как полагалось бы ему по статусу.
– Фрей, рад вас видеть, надеюсь, не заставил долго ждать? – искренне воодушевленный появлением одного их немногих адекватных людей в круге своих знакомых, Адам действительно был рад встречи, как единственному хорошему событию за сегодняшнее недоброе утро.
Общение с Фреем в прошлые их встречи проходило плодотворно, и наращивать связи перед предстоящими выборами еще не поздно. Как человек Лориан казался Адаму слегка замкнутым, но весьма интересным, и уж точно был человеком одного с ним круга, в котором позволено многое, только заплати.
– Нет, я только приехал, – Лориан холодно, но учтиво и вежливо ответил на рукопожатие, чем немного удивил Адама, не пожелав тому доброго утра, что делал сегодня, казалось, каждый встречный и поперечный широко улыбаясь при этом начальнику.
Всегда деликатный и располагающий к общению Лориан выглядел сегодня немного замкнутым и отрешенным. «У всех бывает недоброе утро», – оправдал его Адам и не стал более навязываться, а, вспоминая о семейном сходстве себя с одним мелким и похотливым говнюком, вовсе не имел к Фрею никаких претензий.