пистолет тоже! Они вам еще пригодятся,
если вы за настоящее правосудие.
Магнус Мэнкуп
"Алстерский павильон", один из самых знаменитых ресторанов Германии, полукругом нависал над водой. Многие посетители приходили сюда, чтобы полюбоваться видом. За стеклянной стеной был свой особый мир, средоточие Гамбурга - Внутренний Алстер, изборожденный вдоль и поперек пеной от речных трамваев. Они казались занесенными с чужой планеты сюда, в этот полный старинного очарования угол, где старый Гамбург заставлял забывать о существовании нового. Почти квадратной формы водный бассейн обступали шестиэтажные старинные дома, построенные в стиле северного барокко, с многочисленными чердачными мансардами и остроугольными черепичными крышами. Преисполненные патрицианской чопорности, они походили скорее на театрализованную легенду, чем на всамделишные постройки. Еще сильнее было впечатление, если глядеть в воду. Она все время находилась в движении. Потемневшие под пылью и копотью столетий, а может быть, благодаря умелой реставрации, отражения фасадов покачивались, словно нанесенные на полотнище рукой искусного декоратора. Желтые и коричневые листья скользили вдоль уходивших в глубь этажей плавным полетом декоративных птиц.
Столик, за которым сидели Мун и Дейли, почти соприкасался с водой. После каждого проплывшего мимо пароходика солнечные блики еще долго скользили по скатерти. Официант принес суп из угрей и две порции лютилюта.
- А помните, Дейли, это ведь Баллин рекомендовал нам этот суп как лучшее блюдо гамбургской кухни, - вспомнил Мун и при этом невольно взглянул на импозантное здание на правом берегу. Выстроенное позже своих соседей, оно отличалось от них солидной деловитостью. Огромная надпись извещала, что здесь помещается основанная Баллином судоходная компания. - Мерзавец понимал толк в кулинарии!
- О покойниках не принято плохо отзываться. - Дейли, просматривавший новый специальный выпуск "Гамбургского оракула", вдруг ткнул пальцем в заметку.
- Что такое?
В заметке кратко сообщалось, что убийца Магнуса Мэнкупа, тяжело раненный во время перестрелки, был доставлен в больницу, где, не приходя в сознание, скончался. Засада была устроена в квартире Баллина, операцией руководил комиссар Боденштерн. Имя Баллина фигурировало также в другом газетном материале, которому "Гамбургский оракул" отвел много полос. Убийство депутата Грундега являлось настолько громкой сенсацией, что даже смерть Мэнкупа отступила на задний план. Из смутной догадки, которую с легкостью могло опровергнуть официальное следствие, убийство превратилось в очевидность.
Даже газеты реакционного направления были вынуждены уделить ему внимание. Утром Дейли просматривал "Ди Вельт". И она не решилась обойти молчанием эту "сенсацию дня", - правда, аршинные заголовки были предусмотрительно снабжены огромным вопросительным знаком.
Дейли не слишком удивился этому, он достаточно знал неумолимый закон западной прессы. Уникальная сенсация - стихийное событие, с которым обязан считаться всякий газетный издатель. У него есть только две возможности откликнуться на нее или же потерять подписчиков.
- Опять парадокс в духе Мэнкупа, - усмехнулся Дейли. - Всю эту историю заварили мы, но довел ее до логического конца не кто иной, как Боденштерн. Спасая свою собственную шкуру, он убил Баллина, а приняв мэнкуповское двадцатитысячное вознаграждение за поимку убийцы Грундега, придал самому убийству неопровержимость юридического факта. Мун не отозвался, он был занят своими мыслями. Дейли снова углубился в чтение "Гамбургского оракула". На видном месте публиковалась телеграмма президента республики Любке, выражавшего соболезнование гамбургскому сенату по поводу безвременной кончины выдающегося гражданина Гамбурга Магнуса Мэнкупа, во многом способствовавшего развитию прогрессивной мысли. Свободный обмен мнений, подчеркивалось в телеграмме, является краеугольным камнем общественной жизни Федеративной Республики.
Телеграмма была помещена без комментариев, что несколько удивило Дейли. Но секунду спустя он понял, что ошибся. Мэнкуп недаром научил своих сотрудников высокому искусству саркастической полемики. Под телеграммой стояла окруженная жирной рамкой цитата из статьи Мэнкупа: "Если считать, что главным достоинством президента республики должно быть ханжество, то в лице господина Любке мы нашли самую подходящую фигуру для этого высокого поста. В своих публичных выступлениях Любке всегда ратует за свободный обмен мнений. Следует предположить, что, подписывая в качестве инженера гитлеровского учреждения приказ о постройке концлагеря, наш нынешний президент заботился о подходящем месте для свободного обмена мнений между противниками гитлеровского режима и их палачами. Чем заканчивался этот свободный обмен мнений, нам хорошо известно - физическим истреблением оппонента. Не о таком ли диспуте мечтает господин Любке?"
- Ваш суп остывает! - напомнил Мун.
- Вы тоже не страдаете избытком аппетита, - улыбнулся Дейли. - А фигура подходящая!
- О ком это вы? - спросил Мун, с отсутствующим видом мешая ложкой в тарелке.
- О нашей горничной! - Дейли показал на видневшееся отсюда здание отеля "Четыре времени года". Окна их номера были распахнуты, горничная в белом чепчике и кокетливом переднике вытряхивала на балконе постельное белье.
- Счастливый человек, - вздохнул Мун, - голова полна женскими фигурами. А мне другое не дает покоя...
- Ваша излюбленная тема - гётевское стихотворение, - пошутил Дейли.
- Вот именно. Мне кажется, мы что-то проглядели, как это всегда бывает в пылу. Баллин был кем угодно, но отнюдь не дураком. Ему было известно, что Мэнкуп отличный знаток Гёте. Допускаю небрежное цитирование в собственной книге, за которую не придется отвечать перед судом. Но когда такой человек идет на убийство, он едва ли допустит промах.
Дейли пробурчал что-то неопределенное и снова погрузился в газету.
"Гамбургский оракул" поместил, тоже без комментариев, заявление правительства Федеративной Республики. Убийство Магнуса Мэнкупа является делом рук одиночки, говорилось в нем, а вовсе не какого-то нацистского заговора, как, очевидно, мерещится безответственным элементам, превратившим Гамбург в очаг беспорядков и волнений. Следует категорически осудить безответственные действия подстрекателей, демагогически использовавших этот прискорбный случай для массовых демонстраций и возбуждающих тем самым у заграницы ложное представление о нашем демократическом строе.