Странный гость почувствовал, что нить разговора вот-вот оборвется, так как Мери, кажется, не на шутку рассердилась и от нее можно ожидать самого непредвиденного поступка.
— Вглядись! — торжественно продекламировал он. — И ты увидишь в моих глазах отблеск страстной любви… И прошу: не оскорбляй моего чувства, — он поднял перст к небу, — потому что я люблю тебя! И ты тоже любишь меня, — растягивая последние слова закончил монах свой монолог.
Слова любви, конечно, приятны каждой девушке, но этот чудак явно не учитывал, что важно и то обстоятельство, из чьих уст они исходят. А потому Мери, угрожающе сверкнув глазами, бросила велеречивому старцу:
— Прикуси язык!
— Нет! Прикусить свой язык мне не удастся! Нет зубов, нечем кусать!
Этот на вид благочестивый муж, похоже, валял дурака. Терпение девушки было исчерпано. Она поднялась со скамейки с пылающим лицом и набросилась на надоевшего незнакомца:
— Если ты немедленно не уйдешь отсюда, у тебя не только зубов не будет! Я оставлю тебя без бороды!
Угроза, заключенная в гневных словах Мери, не замедлила реализоваться: девушка резким и ловким движением своей изящной белой ручки с великолепным браслетом на запястье вцепилась в бороду монаха и с силой дернула ее книзу. Черная густая борода, отделившись от подбородка пришельца, оказалась у нее в руке.
Мери онемела от ужаса, не в силах ничего понять. Монах вскочил на ноги и подбежал к ней.
— Не надо волноваться, милая! Мне для тебя ничего не жалко! — с этими словами незнакомец сдернул с себя черный плащ, под которым был светлый костюм, белоснежная рубашка и яркий галстук. За плащом последовали очки и пробковый шлем.
— Здравствуй, Мери! — весело воскликнул молодой красавец по имени Говинд.
— Мастер Чхоту?! — радостно сказала девушка и смутилась. Но чувство радости и смущения быстро сменилось обидой.
«Он не смеет так обращаться со мной!» — негодовала она, отвернувшись от возлюбленного и быстро направляясь к гостям. Но ее сердце сладко трепетало: «Он признался, признался мне в любви! Ну и чудак! Нашел форму признания!» — с этими мыслями Мери, легкая, как птичка, запорхала среди танцующих гостей. Только теперь она заметила, как их много и как здесь весело! А для этого нужно было лишь одно: появление ее избранника, без которого теперь ее жизнь не имеет смысла.
— Мери, подожди! — крикнул вслед ей Говинд, но она не услышала его. Он поправил галстук и пошел искать свою возлюбленную, отвечая улыбками на улыбки гостей. Еще минута, и он выудил беглянку из круга ее родственников и повел в центр двора, кивнув музыкантам.
Саксофонист, будто слон, качнув серебряным «хоботом» своего инструмента, начал выводить плавную мелодию, которую подхватили свирель и флейта. Гости притихли. Табалчи неистово выбивал сложный ритм. Говинд запел. Его мягкий баритон, сливаясь с музыкой и лунным светом, переливался и искрился, словно водопад Герсоппа на реке Шаравати. Из кустарника неслась соловьиная трель, заполнявшая короткие паузы в его песне. Влюбленные танцевали. Их гибкие и мягкие движения в такт изумительной музыке завораживали присутствующих, которые, не в силах устоять на месте, хлопали в ладони и приплясывали, подражая Говинду и Мери.
пел Говинд.
Голубое платье Мери трепетало, переливаясь серебряными цветами. Белые туфельки на миниатюрных ножках мелькали, как гималайские ласточки. Ее партнер то круто поворачивал торс, то затейливо поводил плечами. Его глаза, сердце и душа пели, и Говинду казалось, что с ним поет вся вселенная…
Веселье все более и более увлекало всех гостей — от мала до велика. Дети, подражая танцующей паре, выделывали различные па, сияя счастливыми мордашками. Мужчины и женщины, положив друг другу на плечи руки, раскачивались в такт музыке. По лицам музыкантов струился пот.
Но вот Чхоту закончил свою «партию», и в ответ ему зазвучал серебристый голосок Мери, ниспадая, как вода с весел лодки любви, гневный и недоверчивый:
Хор женских голосов повторил последние слова песни. Флейта то захлебывалась, как соловей, выводящий трели, то вновь мягко вела мелодию, чистую и прозрачную.
Говинд, раздосадованный коварным ответом возлюбленной, бросает ультиматум:
вынимает из нагрудного кармана флакон.
Убедившись в искренности признаний своего избранника, Мери спешит его успокоить:
После такого монолога девушки Говинд, радостно улыбаясь, поднимает руки и отбрасывает яд в сторону, берет возлюбленную за талию. Раздается шквал аплодисментов. Гости обступают прекрасную пару, слышатся поздравления. Мери, счастливая и раскрасневшаяся, поправила густые, шелковистые локоны и посмотрела в глаза молодому человеку, который прочел в их синем омуте бесконечную любовь. Он взял ее за руку, а она прикоснулась своей бархатной ладонью к его щеке…
Миновала ночь, настало утро. Ветер осторожно шевелил листву на деревьях, протяжно пели петухи. Бледно-розовые отсветы зари сменились золотистыми бликами первых солнечных лучей, которые играли на лазурной поверхности моря. Остатки ночной тени медленно таяли на побережье, город просыпался.
Мастер Чхоту запустил мотор своей «Басанти» и поехал по знакомой улице. Двигатель с удовольствием втягивал свежий, насыщенный кислородом воздух, издавая мерные, ритмичные звуки.
На сердце у Говинда было легко и спокойно. Его отношения с Мери развивались как нельзя лучше. Он был счастлив, что юная красавица, чуть было не лишившаяся в его глазах своего очарования из-за неправедного «бизнеса», изменилась, взялась за ум и любит его беззаветно. В этом он был уверен.
«Такая пойдет со мной в огонь и в воду», — решил он и переключил скорость. Машина, как бы очнувшись, легко полетела вперед. На дороге возникла согбенная серая фигура с веником и совком. Говинд притормозил, чтобы объехать этого представителя касты «неприкасаемых».
— Эй, подметальщик! — крикнул он, опершись локтем на опущенное стекло дверцы.
— Какой же я подметальщик?! — послышался возмущенный писклявый голос, и его обладатель распрямился, поправляя круглые очки, привязанные веревочками за оттопыренные уши. — Нет, это не я подметальщик, а моя горькая судьба! Она выгнала меня из дома!
— Извини, что обидел тебя! — сказал таксист и посмотрел на него. — А ты очень похож на одного моего знакомого торговца бананами!
— Так это я и есть! — ответил ему тот. — Вот таким стал Джаган! — чуть не плача, признался он, узнав Мастера Чхоту.
— Как?! — удивился Говинд, с трудом узнавая в этом грязном нищем бывшего продавца и, тем более, дельца наркобизнеса Джаксона. — Неужели это ты?!