— Ты не шутишь?
— Сейчас увидишь!
Дежурный полицейский, который находился за плотной решеткой в отдельном боксе, поочередно выдернул три металлических засова, и сопровождавший их надзиратель толкнул тяжелую дверь.
Говинд, сложив руки у подбородка, шагнул вперед, и его охватило ощущение, что он сразу оказался в совершенно другом мире.
Перед его глазами кипела яркая, огромная толпа, напоминавшая роскошный газон, усаженный цветами. Здесь были мужчины в белом, цветастом, клетчатом и полосатом. Головы одних были увенчаны тюрбанами, других — обнажены и блестели под солнцем, смазанные маслом для волос. Разноцветные сари женщин из шелковых и хлопчатобумажных тканей переливались на солнце такими оттенками, которым нет названия ни на хинди, ни на пенджаби, ни на бенгали… Все кричали и говорили. Чхоту опешил.
— Господин Говинд, скажите, что вы почувствовали в эти минуты? — прокричал корреспондент, ловко подбежавший к братьям.
Говинд смутился еще больше. Он отвернулся от журналиста, но тот не отставал. Микрофон в его руке, словно магнит, следовал за устами молодого человека, которому ничего не оставалось, как произнести «речь».
— Понимаете, — начал он, — мне никогда не приходилось выступать перед какой-либо аудиторией… и я впервые побывал в тюрьме…
— Скажите своим друзьям несколько слов приветствия, благодарности, — подсказал корреспондент, молодой худощавый парень невысокого роста в джинсах и клетчатой рубашке с короткими рукавами.
Немного помедлив и собравшись с мыслями, освобожденный узник сказал:
— Я благодарен всем моим коллегам — бомбейским таксистам, лучшим таксистам в мире, за самоотверженную поддержку, за солидарность, за веру в мою непричастность к убийству, за веру в справедливость. Я люблю вас, друзья мои! И спасибо за вашу любовь ко мне! Что может быть выше этого? Я благодарю Всевышнего за то, что он объединил нас в любви друг к другу!
Послышались одобрительные возгласы, и небольшую площадь заполнил шквал аплодисментов.
— Я низко кланяюсь прекрасному человеку и адвокату, моему старшему брату — Хари Шривоставу за его профессиональное мастерство, за терпение, за верное служение истине и закону! Ведь если бы́ не он, мне уже не пришлось говорить с вами! Он спас мне жизнь!.. По воле случая мы разлучились с ним двенадцать лет тому назад и встретились снова в зале суда!
Опять раздались рукоплескания и возгласы:
— Слава адвокату! Да продлит Всевышний его дни!
— Дорогие друзья и братья, спасибо вам за все! Я в не оплатном долгу перед всеми вами! Но, как сказал поэт, за все добро расплатимся добром, за всю любовь расплатимся любовью! До скорой встречи!
Под вспышки фотоаппаратов братья спустились со ступенек и подошли к родственникам. Хари обнял Раджа, который, как ни крепился, все же не мог сдержать слез. Манжу стояла рядом с мужем и тоже плакала.
Мери, словно на крыльях, подлетела к своему избраннику и, похожая на яркую экзотическую птичку, нежно прильнула к нему, никого не стесняясь. А он в ответ улыбнулся и, взяв ее за белые, тронутые легким загаром плечики, осторожно отстранил от себя и посмотрел ей в глаза долгим благодарным взглядом.
Радом с ними репортер из «Навбхарат таймс» терзал Рамдаса и Фариду — в надежде получить интервью. Но таксист, не обращая на него внимания и потрясая могучими кулаками, что-то громко басил посреди невообразимого шума.
Спустя некоторое время три брата, которые наконец-то вновь обрели друг друга после стольких лет злоключений, пробирались сквозь бурное море толпы вместе с Манжу, Фаридой и Мери. Благополучно миновав площадь, они подошли к машинам, около которых их уже поджидал Рамдас. Великан сжал Говинда в своих могучих объятьях. Друзья пожали друг другу руки у локтей.
— А теперь я хочу, чтобы вы все поехали ко мне! — объявил Хари. — Я должен привезти братьев в свой дом!
Все быстро расселись по машинам, которые влились в поток транспорта и, оставляя позади мрачные стены тюрьмы, заспешили к дому адвоката.
Они миновали «Ворота Индии», которые считаются более массивными и внушительными, чем делийские. Ширина их арки имеет классическую величину, установленную еще с ассирийских времен градостроения и позволяющую свободно проезжать в ворота четверке запряженных лошадей.
Впереди показался легендарный Шиваджи, всю жизнь возглавлявший борьбу маратхов против мусульманских завоевателей, а радом с ним — строгий параллелепипед гостиницы «Тадж-Махал».
— А вот и мой дом! Приехали! — сообщил Хари и первым вышел из машины, а затем помог Мери.
Вскоре подъехал «премьер», и все приглашенные последовали за адвокатом.
— Лифт берет восемь человек, а нас, кажется, девять! — сказал он, оглядев своих гостей. — Ну ничего, прошу!
Когда лифт остановился на девятом этаже и все вышли из него, дверь одной из квартир распахнулась, и на площадке появилась Сима в розовом сари. Пробор на ее голове был выкрашен синдуром, на лбу сияла тика. Она с улыбкой подошла к гостям и медленно обвела их глазами. Узнав Говинда, она закрыла лицо ладонями и опустилась на колени.
— Что с вами, невестка? Встаньте, пожалуйста! Не надо, я ведь не изваяние божества! — стал уговаривать ее молодой человек, сильными руками поднимая женщину с колен.
На лице Симы отразились страдание и вина. Было видно, что она глубоко раскаивается в своем поступке, который произошел много лет назад. Затем она подошла к Радже и совершила пронам. Тот не шевелился. Отвернувшись, он уткнулся в плечо Хари. Его глаза вновь стали мокрыми. В душе он, конечно же, простил Симу, но сейчас, когда увидел ее, вновь вспомнил те далекие годы и ее жестокое отношение и не смог удержать себя в руках.
— Ну ничего, ничего! — похлопал Хари его по плечу. — Прошу всех в мой дом!
Гости прошли в гостиную, примыкавшую к кабинету хозяина дома, где были сдвинуты два стола, празднично украшенные в честь семейного торжества и уставленные сладостями, фруктами, овощами и зеленью. Когда все расселись, Сима отправилась на кухню и принесла мясные блюда, а Хари откупорил бутылку коньяка и, наполнив маленькие рюмочки, сказал:
— Дорогие братья, Говинд и Раджа, сегодня я хочу выпить эту рюмку за то, что судьба вновь соединила нас!
Говинд встал.
— Брат, хотя я никогда в своей жизни не пил ничего, что содержит алкоголь, потому что считаю его врагом сознания, но сегодня я позволю себе выпить с тобой, мой старший брат! — Чхоту взял рюмку и поднял ее.
— Я не могу оставлять моего друга в одиночестве! — пошутил Рамдас и тоже поднял свой коньяк.
Ананд и Анвар, поблагодарив, отказались, так как у одного нога была еще в гипсе, а другой благородно решил сохранять абсолютную трезвость, чтобы доставить Рамдаса домой.
— Пусть Рамдас выпьет и за себя и за меня! — улыбнулся он.
— Приятно видеть, что молодежь уважает стариков! Спасибо за доверие, брат! — снова пошутил великан.
— Друзья! — снова сказал Хари. — Сегодня мне хочется выпить еще и за то, что все испытания, которые послал мне Господь, я прошел, как мне кажется, с честью! Давайте же, братья мои и сестры, возблагодарим Всевышнего! — и он на несколько секунд прикрыл глаза. Помолившись, все желающие выпили, остальные пригубили.
Говинд, поклонившись старшему брату, отпил глоток коньяка, но вкуса его не почувствовал, так как сразу же запил соком.
Мери улыбнулась ему.
— Молодец, дорогой, я так рада за тебя!
Чхоту крепко сжал ее маленькую ручку в своей горячей ладони.
— Я никогда не смогу отблагодарить тебя за твою преданность! Только тебе я обязан тем, что в моих волосах не заблестела седина…
— Позволь, брат, и мне сказать несколько слов! — Раджа посмотрел сначала на Хари, а потом на Говинда.
Те согласно кивнули.
— Хари! Мы с братом виноваты перед тобой. Но ведь кто старое помянет — тому глаз вон, как говорится, поэтому будем жить настоящим. Мы ведь тоже хватили свою долю лиха, и, если бы не дядя Рахим, кто знает, что с нами было бы. Сегодня я хочу поблагодарить всех, кому обязан тем, что я вырос и получил образование. Это вы, мои старшие братья, которые нянчились со мной, когда мы остались без родителей. Это ты, Говинд, который работал с детства, чтобы мы прокормились, чтобы вылечить мою ногу и чтобы я смог учиться в школе, а потом в колледже; это дядя Рахим Фарида и Анвар, которые приняли нас в свою семью, как родных… Мне горько сознаваться в том, что я оступился в жизни, что обманывал тех, кто отдал мне все! Мне очень стыдно перед вами, сейчас я понял, что вел себя недостойно. И я обещаю, что вы еще будете гордиться мной! Я ведь хорошо учился и обязательно сдам экзамены, и получу диплом врача. Я докажу тебе, Говинд, что ты не напрасно принес в жертву свои интересы ради меня! И еще: я восхищен моим страшим братом! — глаза Раджа сегодня явно были на мокром месте, и его взор увлажнился. — Я преклоняюсь перед твоим мужеством, интеллектом, профессионализмом и считаю тебя образцом для подражания. Благодаря тебе я понял, что человек родится не для того, чтобы стяжать богатство, а для того, чтобы реализовать свои способности, проявить через себя волю Творца, его промысел. Слава Богу, что тебе, брат, дано так умело отделять свет от тьмы! Благодаря этому ты спас Говинда! — Раджа выпил и опустился на стул.