— Надень свои шальвары! Красиво и удобно! — с воодушевлением предложил Анвар.
— Что ты, Анвар! — разочаровала его сестра. — Это же не праздник урожая, а торжественный вечер в городском колледже!
— Ладно, может быть, дхоти? — таксист вопросительно посмотрел на сестру. — Или ширвани?
— Что ты, что ты! Ты же не в парламент едешь! — запротестовала та, смеясь и озорно сверкая черными глазами. — Надо купить европейский костюм! Скорее, скорее! Пошли, я помогу тебе выбрать.
Фарида и Говинд сели в машину и через несколько минут подкатили к магазину готового платья.
В торговом зале шумно гудели вентиляторы.
— Вот, смотри, брат! — девушка показала ему на ряды вешалок. — Примерь вот этот, — она сняла костюм из тонкого сукна кремового цвета.
Говинд взял его и прошел в примерочную.
— Беру! — сказал он, разглядывая себя в зеркале.
— Он очень идет тебе и прекрасно сидит! — одобрила Фарида.
День уже клонился к закату, когда Говинд, облаченный в новый костюм, ослепительно белую рубашку и яркий шелковый галстук, вышел из автобуса и направился к парадному входу медицинского колледжа.
В вестибюле висела огромная афиша.
«Надо же! Его фотография!» — с удивлением и гордостью подумал Мастер Чхоту, увидев портрет брата, красовавшийся на афише рядом с портретом эффектной девушки.
Внизу была надпись: «Главные роли исполняют».
— Раджа Шривостав, — прочитал таксист.
«Наша фамилия! Молодец, Раджа! Он не только будущий врач, но еще и артист! Не напрасны мои труды и усилия!» — с удовлетворением подумал Говинд, промокнув шею носовым платком.
Оглядевшись, он подошел к парню с красной повязкой на рукаве и спросил, можно ли пройти к Радже Шривоставу.
— Боюсь, что нельзя! — ответил студент, с интересом посмотрев на него.
— Ведь я его брат!
— Он сейчас гримируется. Ему нельзя мешать. Но позднее, я думаю, будет можно.
— Хорошо, — согласился Говинд и снова стал осматривать вестибюль, обводя каштановыми глазами интерьер. Его взгляд встретил две пары любопытных девичьих глаз, которые сразу же смущенно уставились в пол.
— Это брат Раджи, — тихо сообщила Анита подруге, безошибочно уловив в высоком красавце явное сходство с братом.
Он внимательного взгляда профессионального водителя не ускользнуло то обстоятельство, что студентами этого колледжа были дети богатых родителей.
«А мой Раджа тоже брат богатого брата, да и сам скоро станет богатым», — раздумывал он, расхаживая по вестибюлю свободной и твердой, слегка пружинистой походкой, статный и стройный… На него начали засматриваться девушки, но он ничего не замечал, ожидая начала спектакля. У туалетной комнаты покуривали ребята. В кафе звучала ритмичная музыка. Несколько пар танцевали. Не дожидаясь звонка, Говинд вошел в зрительный зал, который был уже почти полон. Он сел поближе к сцене, в третьем ряду с краю, и вытянул свои длинные ноги в проход, но тут же убрал их, заметив осуждающие взгляды женщин. И хотя, согнув ноги, сидеть было неудобно, приходилось соблюдать этикет.
Прозвенел третий звонок. Из-за бархатного занавеса на авансцену вышла стройная девушка и обратилась к залу:
— Дамы и господа! Предлагаем вашему вниманию спектакль. Он поставлен по пьесе «Горькая страсть Брута». — Раздались аплодисменты, и Говинд тоже хлопнул несколько раз. — Исполнители главных ролей: Джулия — мисс Манжу, Брут — Коман Кумар.
— Ура! — раздались из зала крики студентов.
Девушка продолжала:
— Марк — Раджа Шривостав.
— Ура-а! — во весь голос закричал Говинд, вскочил с кресла и захлопал в ладоши, оглядываясь по сторонам, мол, знай наших. Но, встретив осуждающие и недоумевающие взгляды и вспомнив, что находится не в своем таксопарке, он сел, все же проинформировав своих соседей справа, слева и сзади, что Раджа — его младший брат.
Позади Говинда сидел студент, которому широкая спина и высокий торс таксиста загораживали добрую половину сцены, и он ерзал в кресле, то и дело меняя положение, в зависимости от телодвижений старшего брата Раджи.
Занавес с легким шумом медленно и торжественно раздвигался, уходя в стороны. Яркие, выразительные декорации, освещенные прожекторами, ошеломили Говинда. На сцене в чисто индийском колорите, соответствующем климату этой страны, были, видимо, изображены Пиренеи, которые более всего походили на Гималаи.
Спектакль начался. Говинд замер, с интересом глядя из темноты зала на сцену, где в кресле, облаченная в голубую тунику, сидела Джулия. Рядом с ней — слуга, посланник Брута.
— К тебе идет мой господин! Готовься его принять.
Вошел Брут в воинских латах, плаще и каске-шлеме римского легионера.
— Горяча моя страсть! К твоим ногам упасть жаждет моя душа! — он опустился на одно колено и велел слуге: — А ты ступай отсюда!
— Повинуюсь тебе, Брут! — ответил тот.
— Что я сказал? Любовь слепа! Твой Брут слепой! Утешь меня! — Кумар, изображающий Брута, как-то неуклюже снова падает теперь уже на оба колена.
В зале раздался смех студентов, у которых малейшая неудача и фальшь всегда вызывают незамедлительную бурную реакцию.
— Прости, Брут, — трагическим голосом ответила Джулия, — но мое сердце покорил Марк, который горячо любит меня.
Брут вскочил с колен, с трудом извлекая из картонных ножен картонный меч.
— Я разрублю его на части! — В зале вновь раздался смех. — И мы будем счастливы!
— О, Брут! — с волнением воскликнул старый слуга.
— Чего тебе?
— Беги скорей отсюда! Сюда идет Марк, — предупредил он.
— А! Я понял тебя… Я ухожу! — сказал Джулии Брут. — Но вскоре я вернусь сюда! Ведь в моем сердце ты одна! Завтра я вернусь сюда, и ты будешь моей! По части страстей нет меня сильней!
В зале снова хохот.
Брут ушел, вместо него появился Марк.
Зазвучала торжественная музыка.
— Джулия! Любовь моя! Как хороша ты, как нежна! Ты — мои Солнце и Луна! Мое бедное сердце трепещет, как в лире струна! — продекламировал Марк. — Открой свои объятия, чтоб мог тебя обнять я! Никому не удастся нас разлучить!
— Эй, Раджа! — воскликнул Говинд и помахал ему рукой, развалившись в кресле, словно он сидел дома за чашкой чая.
Раджа, увидев брата, от неожиданности сделал неверный шаг, споткнулся о скамейку и упал.
— Он упал! — воскликнул сосед Говинда и друг Раджа Туман. — Эй, Раджа, ты портишь спектакль! — прокричал он снова, но тут же раскаялся в сказанном: мощный толчок в плечо заставил его вскрикнуть.
— Нахал! Что ты плетешь! Чтоб я больше не слышал! — цыкнул на него таксист. — Я его брат!
— Брат? Откуда? — удивленно захлопал глазами Туман.
На сцене продолжалось действие.
проговорила Джулия.
Марк грустно опустил голову.
— Чего ты, Раджа! Гляди веселей! — громко подбодрил его Говинд из зала, отчего младший брат напрочь забыл текст своей роли.
Раджа был буквально потрясен появлением в зале старшего брата, потому что не приглашал его.
«Наверняка это Анита послала приглашение, — думал он вместо того, чтобы начинать свой монолог. — Не дай Бог, опозорит меня, и все узнают, что он — простой таксист!» — Эта мысль совершенно выбила Раджа из колеи, и он молчал. Пауза на сцене затягивалась.
Суфлер, изнемогавший от жары, истекал потом. Поминутно прикладываясь к бутылке с содовой, он кричал:
— Раджа! Начинай свой монолог!..
Студенты из зала стали подсказывать начало.
— О! Чтоб быть с тобой, Джулия, я море взорвал и переплыл горы, — наконец сказал Марк, все перепутав.
Суфлер надрывался:
— Все наоборот, Раджа! Я море переплыл, и взорвал я горы!
Раджа повторил за суфлером, как робот, без всякой артистичности и проникновения в образ, совершенно смущенный присутствием брата.