Из руки связали тонким шнуром. Под пронзительные возгласы брахмана, читавшего мантры, молодые обошли семь раз вокруг священного огня… Обряд был закончен. Муж и жена сошли с пандала.
К этому времени на город опустилась темная тропическая ночь. На небе зажглись яркие, крупные звезды, и вместе с ними засияло множество разноцветных электрических гирлянд, развешанных повсюду: на деревьях, кустарниках, между домами. В небо взлетели две красные ракеты: это детвора приветствовала новобрачных. Со всех сторон к дому Рахима шли люди, чтобы поздравить их и принять участие в празднике. Во дворе появились люди-лампы — живые подставки, на головах которых ослепительно сияли карбидные лампы. Пандал тоже весь переливался в огнях. Над ним горела иллюминация, изображающая змею, заглатывающую свой хвост, — символ бесконечности.
Снова грянули барабаны, зазвучали флейты и ситары.
Вокруг столов на широких скамьях, покрытых коврами, сидели таксисты — сикхи в чалмах, рядом с ними — мясники, чамары — кожевники и сапожники, аскеты-проповедники — сваши, шудры. Чандалы, цыгане, слесари и рабочие, швеи и дхоби-прачки — почти весь трудовой люд, создающий богатство Индии. Среди них сияли Говинд, Варма и раисы — когда-то служившие англичанам титулованные слои, родственники и друзья Вармы, риясатдары — потомки мелких князьков и разоренных навабов — раджей и раджпутов, сетхи — богатые предприниматели и торговцы.
В углу двора был расстелен отдельный дастархан из бамбуковой циновки для отшельников, нищих, безработных, мелких жуликов и аскетов — садху, желающих поесть и попить бесплатно.
Молодые нарядные девушки разносили гостям всевозможные яства, лепешки, рис, соки, напитки и фрукты. Дымились хукки, жевался бетель. Слышались смех, музыка, радостные возгласы. Блестели бритые головы, развевались длинные пучки волос на стриженых головах. Ширвани, рубашки, европейские костюмы и дхоти, сари и платья, длинные и мини-юбки, шорты и шальвары пестрели на празднестве.
Раджа вступил на базальтовый камень.
Отец Манжу обратился к жениху:
— Ради обретения дхармы, артхи и камы с женой следует обращаться надлежащим образом.
Раджа громко ответил, стоя на камне:
— Я буду обращаться с ней должным образом.
Этот диалог повторился трижды. Потом к невесте стали подходить родственники и друзья, которые клали к ее ногам свадебные подарки и деньги.
Потом Раджа обратился к отцу своей жены:
— Кто отдал мне эту девушку?
— Кама, бог любви! — громко воскликнул Варма. Он не выдержал нахлынувших на него в этот момент чувств, и по его щекам потекли слезы, а его зять продолжал:
— А чтобы моя жена была тверда в верности, я прошу ее наступить правой ногой на этот камень! Взойди на этот камень, как камень тверд, будь тверда!
Артистичности Радже было не занимать. Видимо, занятия в художественной самодеятельности не прошли даром.
Женщины и мальчики стали бросать в священный огонь злаковые зерна со словами: «Бхаге свага!», умоляя Агни дать потомство молодоженам.
— Будь преданной мне! Ты сделала семь кругов вокруг огня, а теперь узаконь это прикосновением к крепости камня! — снова воскликнул Раджа и прикоснулся ладонью к сердцу Манжу, сверкнув перстнем с драгоценным камнем. — По своему желанию я подчиняю твое сердце моей воле! Твоя душа пусть живет в моей душе!
Манжу, разбрасывая зерна из медной чаши, в ответ мужу восклицала:
— Пусть мой муж живет долго! Пусть мои родственники будут благополучны! — она бросила взгляд на Говинда, и тот кивнул ей в ответ. — Это зерно я бросила в огонь. Пусть оно принесет благополучие тебе и пусть соединит меня с тобою! Пусть Агни подарит нам хороших детей! Свага!
Затем Варма и Говинд вывели молодых в центр двора. Издав громкий возглас, брахман воздел руки к небу. Все присутствующие подняли к небу взоры. Новобрачные, стараясь не мигать, смотрели на неподвижную Полярную звезду. Указав жене взглядом на звезду, Раджа произнес:
— Ты неизменна! Я вижу тебя, о неизменная! Будь неизменна ты со мной! — он посмотрел на Манжу. — Процветающая! Брихаспати дал тебя мне, твоему мужу! Живи со мной сто осеней!
Снова зазвучали чарующие мелодии флейты и ситары, раздались аплодисменты.
Настал черед следующего обряда — мантри-пуджана — почитания родителей и ближайших родственников. Раджа и Манжу подошли к Говинду и хотели поклониться ему до земли, но он остановил их:
— Нет, нет! Не надо! Ему поклонитесь! — указал он на Хари.
Молодые замерли в недоумении.
— Поклонитесь ему в ноги! — снова сказал мастер Чхоту. Молодожены, утомленные обрядами, были в явном замешательстве: они не знали этого господина, который, кажется, тоже был удивлен не меньше их.
— А почему они должны мне поклониться? — спросил тот.
— Я уважаю вас так, как будто вы мой старший брат! Позвольте, пожалуйста! Позвольте им поклониться вам! — вежливо и настойчиво просил Говинд и сказал Раджу и Манжу: — Поклонитесь ему!
Молодые супруги склонились до земли перед незнакомцем. Хари был потрясен. Он отказывался что-либо понимать.
— Встаньте! — попросил он и в свою очередь поклонился им.
Сыпалась ритмичная дробь барабанов, удивительно гармонично сочетавшаяся со звучанием духовых инструментов и ситары, создавая торжественную, незабываемую атмосферу этой теплой праздничной тропической ночи великого месяца картик, которая казалась бесконечной, как небо, звезды, лунный свет и Индия…
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Медовый месяц Раджа и Манжу подходил к концу, догорая вместе с последним месяцем осени, благоухавшим розами.
Молодым был отведен весь верхний этаж дома и нанят еще один слуга.
Денег для своей единственной дочери Варма не жалел. Да и к чему? Ведь он вдовец, один, как перст! Но теперь он счастлив, потому что Манжу — его надежда и утешение — теперь не покинет его. Она будет жить здесь, в его доме, с любимым мужем, который умен, образован и порядочен.
«Я дам ему возможность заработать, сколотить свой капитал, чтобы стать независимым!» — решил Варма и, встретившись однажды с Говиндом, сообщил ему о своем намерении.
— В будущем, господин Чхоту, я всю свою фирму передам Радже. И чтобы не оскорблять чувства его собственного достоинства, я помогу ему выкупить ее у меня. Он это сумеет! Раджа — способный человек. Я всегда желал иметь такого сына!
Эти слова проливали бальзам на душу Говинда, он гордился своим братом и нисколечко не жалел о том, что, в ущерб себе, вложил в него столько сил и средств. Однако то, что Раджа переехал к жене, противоречило его взглядам на уклад жизни. Это нарушало индийские традиции и претило его натуре. Но что было делать? Раджа сам хотел этого!
Шли дни за днями. Чхоту по-прежнему крутил баранку своего «форда», разъезжая по улицам Большого Бомбея, полным шума и суеты, которые он знал, как свои пять, а вернее, десять пальцев…
Выждав время, достаточное для того, чтобы ни у кого не возникло никаких подозрений по отношению к ним, Бонси и Рамасан «выползли из укрытия» и принялись за претворение своего плана в жизнь.
Раджа, который по существу теперь распоряжался всеми перевозками, богател, получая проценты от прибылей, которые текли на его банковский счет.
— Раджа, дорогой! Ну что тебе эти мелкие проценты? Жизнь одна, и она стремительно катится под гору. Ты только к старости обретешь приличный капитал, хотя на твоем месте можно иметь десятки миллионов сейчас! — принялся искушать Бонси молодого человека.
— Неужели?! — удивился тот.
— Да! Вот, например, я — миллионер. А ты — так, жалкий слуга, раб Вармы, моего брата. Ты должен быть независимым. И у тебя для этого есть все возможности, абсолютно все!
Бонси схватил бутылку виски и, не глядя, наполнил бокалы, ни капли не пролив.
— Выпьем, господа! — предложил он.
Раджа поднял бокал и выпил со своими компаньонами.
— Официант, закуску и баранины, быстро! — небрежно приказал Бонси.