- Я и подавал, даже дважды. Пока зону топтал, вертухаи моё прошение прямо при мне в парашу выкинули. А когда бежал, так давал Дамблдору, и с тех пор ни бумаги этой не видел, ни слова о суде Дамблдор не говорил.
- Меня терзают смутные сомнения… Что-то мне подсказывает, что Дамблдор есть та персона, которая поболее иных заинтересована в твоём НЫНЕШНЕМ статусе, то есть бесправного беглеца, которым можно вертеть как угодно.
- Объясни.
- Как-то в разговорах проскакивало, что ты был официально объявлен моим крёстным отцом.
- Да, и присягу приносил, и у нотариуса в «Гринготтсе» это зарегистрировали. И заявлял я, что ни при каких условиях не буду сам или через третьих лиц совершать вред крестнику или его родителям. Залогом этого выступили моя жизнь и магическая сила.
- Ну, учитывая то, что ты до сих пор живой и при магии, клятва до сих пор действует.
- Да, только тогда это в рассмотрение не приняли.
- А тут уж как с полицией в большом мире. Пока сам доказательную базу не соберёшь, твоим прошением легко сможет подтереться любой рядовой необученный. И никто ему даже замечания за это не объявит. Мы не с конкретным лицом судиться собираемся, а с системой. А чтобы вырваться из её цепких лап, надобно бить врага его же оружием. То есть – собирать любые, подчёркиваю – ЛЮБЫЕ, бумажки, могущие выступить в твою защиту. Если нотариус ещё жив и не сбежал, прихватив с собой всё, что нажито непосильным трудом, то бумаги должны остаться.
- Дело говоришь! – обрадовался Сириус, тут же схватив кусок пергамента и начав что-то писать.
- Вот что, – сказал он мне спустя минут пятнадцать. – Написал я в «Гринготтс» поверенному рода. Он должен прислать в ответе все бумаги по моему делу, в том числе и текст той клятвы, которую я давал Сохатому и Лили. Вот только потом что делать?
- А потом нужно будет явиться с повинной в полицию. Причём, если это возможно, тайком, чтобы на улице никто не видел. И быть готовым расстаться с некоторой суммой из хранилища в банке, потребной на подмазывание юридического механизма. Судьи и адвокаты во все времена такие, не подмажешь – не поедешь. Почему, думаешь, Малфой выкрутился на суде? Да вот потому именно! Давал на лапу всем, они его и обелили, хотя там дел и делишек на три виселицы хватит.
- Взятку давать?
- Тебе сейчас главное самому с себя судимость снять. Говорю ещё раз, не подмажешь – не поедешь. Потом, когда оклемаешься да силы поправишь, мы с них вдесятеро больше стрясём, чем ты сейчас заплатишь. Хотят они войны – будет им война.
- Ты предлагаешь мне вот так вот нагло заявиться в Аврорат средь бела дня? Так ведь мне Эми… ну, то есть, Амелия Боунс, что там сейчас начальствует, и башку оторвёт, и всё остальное, что болтается, стоит мне только попасться ей на глаза!
- Это, собственно, с какого бы то перепугу?
- Видишь ли, крестник, когда-то я ухлёстывал за ней в школе, и успел перед самой посадкой вручить ей кольцо. Но свадьба так и не состоялась.
- Ага, вон оно что. А ты попробуй для начала написать ей письмо и объяснить ситуацию. Может, и поймёт, если за четырнадцать лет у неё остались хоть какие-то чувства к тебе.
- Думаешь?
- Наглость – второе счастье. Если она тебя допросит, как следует, то у нас появятся шансы.
- Тоже верно. Но, кстати, а почему ты не доверяешь Дамблдору?
- Потому что если бы он ХОТЕЛ твоего освобождения, он бы добивался этого ещё тогда же.
- А ведь и впрямь… – задумался Сириус. – И точно! С учётом того, что ты мне когда-то говорил… и я ведь помню завещание Сохатого! Первым в очереди на опеку над тобой был я! Второй была Эми, следом – моя кузина Энди, мать Нимфадоры, потом приятели Сохатого, Лонгботтомы, а потом – мой кореш Альфред Гринграсс. Уж кто-то из них точно смог бы взять тебя.
- Что же мы имеем в результате? Никто из поименованных в списке о моём местонахождении и знать не знал! А я в это самое время по злой воле Дамблдора попал к Дурслям, где и мариновался десять лет, но и потом он каждое лето хрен знает зачем отправлял меня туда. В конце концов добром это и не кончилось.
- Не кончилось, в этом ты прав. Если бы не моя дорогая племянница, да не её склонность к нарушению правил, ещё неизвестно, во что бы вылилась вся эта история с дементорами. Так что ты прав, Сохатый-младший. Убедил. Напишу я Эми, и будем надеяться, что она сможет простить меня…
Сириус, однако, всё же ошибся. Ответа от Амелии Боунс мы не дождались. Вместо этого она решила заявиться к нам в гости собственной персоной, выйдя из камина в гостиной на следующее же утро, даже чаю попить не успели. Заявилась и с размаху влепила Бродяге пощёчину.
- Блэк! Какой же ты придурок! Непроходимый, дремучий, безответственный придурок! – закричала она. – Четырнадцать лет, четырнадцать грёбаных лет я ждала от тебя хотя бы извинений за то, что ты натворил! Я ведь по-прежнему ношу то кольцо, что ты мне подарил, и из-за этого четырнадцать лет вынуждена обманывать весь Аврорат, говоря всем, что мой жених погиб на той войне!
- Прости, Эми… – виноватый Сириус – зрелище своеобразное. Даже не пытался прикрыться или отвернуться, понуро выслушивая все те слова и выражения, которые отпускала в его адрес мадам Боунс. А она тем временем явно вошла во вкус и метала громы и молнии, совершенно не стесняясь.
- Хорошо, хоть сейчас ты решил взяться за ум, – уже немного остыв, констатировала она где-то полчаса спустя после своего столь эффектного появления в доме. – Интересно, сам догадался или подсказал кто?
- Э… Ну… в общем, крестник надоумил.
- Какой ещё крестник? Ах, да, Гарри Поттер, которого по завещанию его родителей должна была воспитывать я, если ты оказывался неспособным это сделать…
- Ага, и он уже полчаса смотрит на нас с тобой выпученными глазами и не может подобрать с пола свою челюсть. Эй, Сохатый-младший! Это тебя вообще-то касается! – повернулся ко мне Сириус. – Видишь, как оно всё обернулось! Эми меня простила!
- Благодари своего крестника, – сказала Амелия. – А также то, что даже несмотря на четырнадцать лет, проведённых нами в разлуке, я по-прежнему намерена выполнить то обещание, что давала тебе когда-то. Но учти, в следующий раз что-нибудь такое выкинешь – я тебя придушу сама, собственными руками. А потом оживлю и придушу ещё раз.
- Имеешь право, Эми, имеешь право. Ну так что, будешь меня сегодня ещё допрашивать?
- Ещё как буду, Сириус. Тебе по-хорошему надо бы дать лошадиную дозу зелья правды, и хорошенько смешать его со слабительным, чтоб был тебе урок на всю твою оставшуюся жизнь.
- И кто из нас Мародёр? – ухмыльнулся Сириус. – До такого, помню, мы ещё не додумывались.
- За время своей отсидки ты совсем отстал от жизни, старый ты шелудивый пёс. И ты, похоже, забыл, что я ещё в школе от тебя понабиралась твоих взглядов на жизнь. Так что собирайся, пойдём со мной, буду у тебя, бестолочи эдакой, явку с повинной принимать по всем правилам.
- Пойдём, кто спорить будет. Вот только сову из «Гринготтса» дождусь, я ещё вчера бумаги заказал по своему делу. Да, кстати, а вот и она!
В гостиную действительно влетела сова из банка с привязанным к лапе толстым конвертом. Отпустив птицу и вскрыв конверт, Сириус достал оттуда кипу официально выглядящих бумаг.
- Их тоже дай сюда, возьму с собой, – сказала Амелия. – А теперь пойдём.
- Куда крестника деть?
- Гарри? – мадам Боунс повернулась ко мне. – Гарри, ты пока побудь здесь, думаю, много времени допрос твоего крёстного не займёт. Если он на самом деле не совершал ничего из того, в чём его обвиняли. Очень на это надеюсь. А мы с тобой ещё потом поговорим. Если всё пойдёт так, как я рассчитываю, то время у нас ещё будет.
Сириус отправился к камину и исчез в зелёном пламени Летучего пороха. Следом за ним исчезла и мадам Боунс, махнув мне на прощание.
И просидел я где-то около часа, потом камин снова разгорелся, но вместо Сириуса оттуда выскочила сияющая Тонкс.
- Гарри, приветик! Пойдём со мной! Боунс тебя вызывает для присутствия на суде!
- Чего так? Для чего я ей занадобился?
- Не знаю уже, о чём они там с дядей Сириусом договорились, но разбирательство по его делу пройдёт прямо сейчас! Мама с папой уже там, а за тобой отправили меня. Говорят, всех родственников нужно собрать.