Решающее для исхода испанской кампании сражение разыгралось под Илипой (у Тита Ливия это место именуется Сильпией; XXVIII, 12, 14). Очевидно, оно располагалось в полутора десятках километров от Севильи, в районе Алькалья-дель-Рио, на правом берегу Гвадалквивира (J. F. Lazenby, 1978, р. 145). Сципион еще не закончил разбивку лагеря, когда на него обрушилась первая конная атака карфагенян, возглавляемая Магоном и Масиниссой, вождем нумидийцев. Однако римский военачальник предвидел подобную опасность и заранее принял меры предосторожности: за одним из окрестных холмов он укрыл крупный отряд всадников, которые и обратили нападавших в бегство. В течение следующих нескольких дней обе армии, построившись в боевые порядки, в основном наблюдали друг за другом, изредка отваживаясь на отдельные вылазки и мелкие стычки. Для тех и других было очевидно, что силы примерно равны. В конце концов преимущества добился Сципион, применив два весьма мудрых тактических приема. Проконсул обратил внимание, что в течение всех предшествующих дней Гасдрубал задерживался с построением своих войск и что африканский корпус — ядро армии — он размещал в центре, а слонами укреплял фланги. Сам Сципион все это время также не спешил с построением, располагая римских легионеров по центру, а иберийских воинов — по флангам. Но в тот день, когда он решился на схватку, он не только поднял своих людей на ранней заре, чем застал Гасдрубала врасплох, но и изменил привычный порядок построения своей пехоты, выставив по центру иберов, а по флангам — римлян. Подробное описание маневра, осуществленного Сципионом, мы находим у Тита Ливия (XXVIII, 14–15), но особенно интересное — у Полибия (XI, 22–24). Верный своей привычке, греческий историк оставил технически точное описание этой военной операции. Ранним утром римский полководец направил конницу вместе с отрядами велитов и атаковал карфагенскую армию, еще не успевшую завершить боевое построение. Спустя несколько часов он приказал всадникам и легковооруженным пехотинцам вернуться назад и провел их через расступившийся строй иберов, занимавших центральную позицию, в арьергард, разделив на две части, одну направив к правому флангу, другую к левому, причем велиты держались чуть впереди конницы. Лишь после этого он отдал приказ о выступлении единым фронтом. Приблизившись на расстояние в несколько сот метров от неприятельской линии, он и приступил к осуществлению своего тактического маневра. Позволив иберам, занимавшим центр, по-прежнему двигаться вперед, он развернул свои фланги, на которых, как мы помним, выстроил римских легионеров, прикрытых с тыла велитами и конницей, на 90 градусов. Правое крыло, которым командовал он сам, повернуло налево, левое — под командованием М. Юния Силана и Л. Марция Септима — направо. Таким образом карфагенские фланги, состоявшие из иберов, оказались в тисках и приняли на себя чудовищной силы удар, тогда как главные силы Гасдрубала — африканцы и ветераны-карфагеняне, занимавшие центр, — оказались отрезанными от вражеской пехоты и вообще не имели возможности вступить в схватку. К концу дня, измученные больше усталостью и зноем, чем участием в битве, они стали отступать: сначала организованно, а затем в беспорядке. Только разыгравшаяся буря помешала этому бегству обратиться истинной катастрофой. Таким образом, Сципион показал себя достойным учеником Ганнибала, прекрасно усвоившим жестокий урок, который тот преподал римлянам при Каннах: он не только повторил, творчески усовершенствовав, фланговый маневр карфагенского полководца, но и успешно использовал разницу между сильными и слабыми частями войска.
Гасдрубал, сын Гискона, после битвы укрылся в Гадесе, откуда вскоре перебрался в Африку, где нам еще предстоит с ним встретиться. Некоторое время спустя в метрополии пришли к выводу, что дальнейшие попытки удержать Испанию стали нецелесообразны, о чем незамедлительно поставили в известность Магона. Предприятие, затеянное Баркидами, к концу 206 года вернулось в ту же точку, из которой в конце второго тысячелетия до нашей эры западные финикийцы начинали свои завоевательные походы. В последних конвульсиях пунической Испании, сопровождавшихся восстаниями Мандония и Индибилиса [104], рождалась другая Испания — римская. Новым завоевателям еще предстояло покорить Илитургис и Кастулон, подавить мятеж в Сукроне, но еще до 205 года, когда Сципион был уже в Риме, а на полуострове находились его последователи Л. Корнелий Лентул и Л. Манлий Ацидин, он успел совершить поступок, расцениваемый потомками как акт созидания в истории романизации Испании (P. Grimal, 1975, р. 140). В нескольких километрах от Илипы, ставшей свидетельницей крушения карфагенского могущества, в местечке, получившем название Италики (Сантипонсе, расположенный к северо-западу от Севильи), он основал vicus (поселение) для римских солдат-ветеранов; полтора столетия спустя Цезарь превратил его в муниципий, который еще позже дал рождение двум императорам, чьи имена в эпоху римского господства символизировали апогей римского могущества — Траяну и его наследнику Адриану.