Не останавливаясь на личных качествах Гиеронима, тем более что объективных данных для суждения о них мы все-таки не имеем,[125] заметим, что Гиероним только придерживался политической линии своего отца Гелона, о котором и римский писатель, цитированный выше, в общем, не может сказать ничего плохого, и которого Полибий [7, 8, 9] рисует как покорного и преданного сына, то есть как человека, наделенного наилучшими из возможных добродетелей.[126] К тому же Гелон был соправителем Гиерона II. После гибели Гиеронима Сиракузы, как известно, упорно сопротивлялись Риму, которому удалось овладеть городом лишь после длительной, тяжелой осады и кровопролитного штурма. Все эти факты показывают, что в Сиракузах наблюдалось массовое недовольство римской ориентацией.
Каковы могли быть причины, вызвавшие к жизни такие настроения? В литературе указывали, между прочим, на карфагенский эллинизм, на активное участие карфагенян в духовной жизни греческого мира (в частности, в разработке некоторых философских систем), да и вообще на интенсивную культурную жизнь в Карфагене, которая не могла не вызвать сочувствия греческих образованных кругов, в том числе и в Сиракузах, в частности известнейшего сиракузского ученого и общественного деятеля Архимеда и его друзей.[127] Эти соображения, несомненно, должны были сыграть свою роль: в споре между римлянами и карфагенянами определенные слои греческой «интеллигенции» (далеко не вся «интеллигенция») склонны были принять сторону карфагенян. Так, пунийской ориентации придерживался историк Филин [Полибий, 1, 14, 3]; некоторые греческие писатели — Сосил-илиец, автор биографии Ганнибала в семи книгах [Диодор, 26, 4], и Силен — находились в лагере Ганнибала [Корн. Неп., Ганниб., 13, З]. Впрочем, критические замечания Полибия [3, 20, 5] показывают, что Сосил отнюдь не пользовался репутацией сколько-нибудь авторитетного историографа. Однако не следует забывать и того, что сразу же после Канн римляне обратились за предсказанием в Дельфы и оракул дал благоприятный ответ, оказав тем самым огромную политическую и моральную поддержку Риму; что Фабий Пиктор написал свою историю II Пунической войны на греческом языке; что вокруг Сципионов уже во II в. группировались греческие литераторы. Иначе говоря, наблюдается определенное стремление римлян войти в эллинский мир, и это обстоятельство не могло не оказывать своего влияния на греков. Во всяком случае, позиция греческих городов-государств во время II Пунической войны, как показывает, в частности, пример Неаполя или дельфийского оракула, вовсе не была однозначной, и определялась она, несомненно, более прозаическими мотивами. Что же касается вероломства и варварских методов ведения войны, то в этом и Ганнибал, и римские полководцы не уступали друг другу.
125
В литературе, как это ни странно, стала общепринятой резко отрицательная характеристика Гиеронима, восходящая к враждебной ему проримской традиции. См., например: Т. Моммзен. История Рима, т. I, стр. 573; С. И. Ковалев, История Рима, стр. 242–243.
126
Это высказывание Полибия дает некоторые основания предполагать, что проримская ориентация Гиерона II не была искренней и что, в сущности, Гелон, а за ним и Гиероним пытались осуществить на практике тайные замыслы Гиерона [см.: С. Я. Лурье, Архимед, М.—Л., 1945, стр. 214–215], политика которого носила будто бы последовательно прокарфагенский характер, несмотря на его дружественные жесты в сторону Рима. С. Я. Лурье ссылается, правда неопределенно, на труды Т. Леншау, в которых, по его словам, раскрыто это направление политики Гиерона II. Не знаем, какую именно работу Т. Леншау С. Я. Лурье имел в виду. В статье, специально посвященной Гиерону II [Lenschau, Hieron II, P.—W. RE, Halbbd. 16, Sp. 1503–1511], Леншау отмечает желание сиракузского царя поддерживать хорошие отношения со всеми государствами, в том числе с обеими противоборствующими сторонами, а во время войны его безусловный союз с Римом. Нам неизвестны действия Гиерона II, которые носили бы явно антиримский характер. Строительство военных машин в Сиракузах под руководством Архимеда могло быть направлено и против Баркидов, в случае победы которых возвращение карфагенян в Сицилию и возобновление их борьбы с Сиракузами было бы лишь вопросом времени. Вероятнее всего, орудия Архимеда предназначались для обороны от любого врага, который бы посягнул на независимость Сиракуз. Единственное косвенное доказательство в пользу тезиса С. Я. Лурье — это характеристика Гелона у Полибия. Однако не вполне ясно, насколько Полибий был осведомлен о подлинных взаимоотношениях Гиерона и Гелона. Напомним в этой связи еще раз о таинственной гибели.